RAMMSTEIN: Марш огня

Rammstein считают, что альбом надо записывать рядом с домом, что в группе не должно быть лидера и что Грэмми - это просто американская бессмыслица. Они дума-ют, что Бельгия - "уродливая страна", а в музыке главное - тексты. Rammstein - самая опасная группа в мире. Или же самая милая?

Первый и единственный за последние четыре года концерт германских индастриал-металлистов Rammstein, перед которым вокалист группы Тилль Линдеманн заявил, что подожжет себя на сцене, должен был пройти 10 июня в лондонской Астории. Но выступление так и не состоялось, несмотря на то, что билеты были распроданы буквально за несколько часов. Возможно, Rammstein не внесли в музыку ничего нового, ведь все, что они играют, уже когда-то было в репертуаре Ministry, Rob Zombie, Kraftwerk и даже Depeche Mode. Но трудно поспорить с тем, что группе нет равных в их неповторимых шоу. Их скандальные концерты с огнеметами, пиротехникой, салютами и пульси-рующей вагиной на сцене, которая под маршевые ритмы Банг, Банг дают рождение каждому чле-ну группы, шокировали весь мир. Rammstein обвиняют в пропаганде нацизма и публичных сексу-альных извращениях, но так ли это на самом деле? Какое же истинное лицо последнего феномена немецкой рок-сцены?
Расследование вел Влад Лесишин.

Относить группу к категории Classic еще рано, но, тем, не менее, мы решили воздать музыкантам должное. Мы связались в Лондоне с их лейблом Universal по поводу интервью, и лейбл сделал не-возможное, организовав встречу с практически не дающей интервью группой и предоставив про-пуск на концерт, билеты на который были давно распроданы. Более того, позже Universal присла-ли официальное извинение в связи с отменой этого концерта.

Я приехал в Асторию за несколько часов до начала концерта. Меня провели в гримерку, где в течение часа я беседовал с клавишником группы Кристианом "Флейком" Лоренсом. По оконча-нии интервью он сказал: "Возможно, концерта сегодня не будет. Местные власти по соображениям безопасности запрещают нам использовать пиротехнику".

Группа отказалась выступать без огневых эффектов. Через сорок минут после того, как концерт должен был начаться, охранники подтвердили слухи о его отмене.

Позже нам сообщили, что Rammstein в ноябре выступят в зале в два раза больше Астории. Они обещают впечатляющее шоу и все пиротехнические эффекты.

Ваш последний альбом "Mutter" вышел после достаточно долгого перерыва. Ес-ли не считать "Live aus Berlin" (1999), то прошло четыре года с момента выпуска пре-дыдущего альбома "Sehensucht" (1997). В чем причина столь долгой задерж-ки?

Главной причиной паузы было наше американское турне в поддержку альбома "Sehensucht". Мы были поражены тем, насколько нас любят в Штатах. Американцы попросили нас вернуться и отыграть еще одно турне. Вы просто не представляете, насколько велика Америка (смеется). Мы ездили туда три раза подряд, и на это ушло очень много времени.

Другой причиной было давление, под которое мы попали. В то время от нас ожидали чего-то сверхъестественного. Было трудно поверить в себя и вернуться в студию.

Когда мы дошли до сведения, то внезапно осознали, что альбом, конечно, хорошо, но что-то в нем не так. Мы просто не знали, что делать. Известные звукорежиссеры сказали, что у них нет времени, а с неизвестными мы сами не хотели работать.

И тут, совершенно случайно, мы познакомились со шведом по имени Стефан Глауман, ко-торый сказал, что у него есть время в конце осени, но он работает очень и очень медленно. Мы приняли предложение и сделали "Mutter". Он получился действительно таковым, каким мы хотели его слышать.

"Mutter" записывался в абсолютно разных городах и странах. Допродюсирование про-изводилось в Германии, сведение в Стокгольме, мастеринг в Нью-Йорке, дополнитель-ная запись в Бельгии. С чем это связано?

Писать альбом надо радом с домом, поскольку часто нужны бывают какие-то другие инст-рументы, музыканты, оборудование. Надо быть гибким. Иногда приходится покупать чужие записи, чтобы что-нибудь сравнить. Нам удобнее было писать материал в Германии.

Мы нашли прекрасную заброшенную виллу на Балтийском море. Она была совсем пустая, так что мы пошли в IKEA, купили шесть кроватей, шесть настольных ламп и сделали ремонт в туа-лете, потом мы пригласили повара и он оборудовал себе кухню. Мы безвылазно провели там четы-ре месяца, это было очень здорово.

Но чтобы записать хороший альбом, требуется хорошая студия. Именно поэтому все хоро-шие рок-группы вымерли. В наше время техника позволяет записывать альбом в собственной спальне, чем и стали заниматься большинство музыкантов.

Мы нашли студию под названием Mirroval на юге Франции, там записывались AC/dc, The Cure. Pink Floyd там записали "Стену". Это творческая обитель многих известных музыкантов. Mir-roval - это сказочный замок, таких студий в Германии нет, а те, что были позакрывались.

Потом нам пришлось дозаписывать некоторые моменты в Бельгии. Нам сказали, что там находится самая хипповая студия в мире. Неправда. Бельгия - уродливая страна, я больше нико-гда туда не поеду (смеется). Поэтому у нас ничего и не вышло со сведением.

Почему Стокгольм? Стефан Глауман живет в Стокгольме. Он сказал, что, либо мы приедем в Стокгольм, либо он не будет с нами работать. Его можно понять, у него там дом, жена, дети. "Это вы от чего-то от меня хотите, а не я от вас", - говорил он. Так что нам пришлось ехать в Стокгольм, где мы прожили четверть года. Мы снимали зловещую темную квартиру, но зато теперь никогда не заблудимся в Стокгольме.

Ну а в Нью-Йорк мы поехали делать мастеринг просто потому, что там находится масте-ринг-студия.

После выхода альбома "Mutter" наметились перемены как в вашей музыке, так и в имидже. В частности, поменялись реквизит, программа, оформление сайта. С чем это связано и какие новшества ждут Rammstein в будущем?

Оставим это будущему (смеется).

Ваш творческий союз со шведским продюсером Якобом Хеллерном (известным по работе я Clawfinger) длится уже шесть лет. Как вы с ним познакомились, и почему выбор пал именно на него? Неужели в Германии нет хороших продюсеров?

В то время мы ничего не знали о шоу-бизнесе. Мы даже не знали, что такое продюсер. То-гда на лейбл сказал, что нам нужно найти этого человека. Мы пошли в музыкальный магазин, по-смотрели на диски и переписали с них имена разных продюсеров.

Мы позвонили первому из списка, и он сказал, что он приедет. Он был из Лондона. Простой с виду парень. Он пришел на нашу репетиционную базу и уснул на стуле, не проронив ни слова. Мы думали, что он очень крутой продюсер, и повезли его в гости в Берлин, там он напился, и его вырвало прямо в нашей квартире. На следующий день он улетел восвояси. Тогда мы подумали: "Ага, теперь мы знаем, что такое продюсер".

Вторым человеком был Якоб. Он тоже пришел и молча сел на стул, но почему-то нам сразу понравился. Продюсер не обязан ничего говорить, он просто должен помогать, когда мы не можем принять решение. Мы часто спрашивали у Якоба, какая версия той или иной песни ему больше нравится. Он говорил "та" или "эта", но это вовсе не означало, что мы должны его слу-шать.

Сознавали ли вы, что очень рискуете, делая ставку на немецкий язык? Ведь вы легко могли столкнуться с полным неприятием группы со стороны англоязычной пуб-лики, и в этом случае дверь в мировой шоу-бизнес для вас навсегда осталась бы за-крытой.

Когда мы только начинали, нам просто хотелось творить. Нам было все равно, сколько че-ловек придет на наш концерт. Если я делаю музыку, то я пытаюсь что-то сказать, а немецкий - это единственный язык, на котором я могу выразить свои мысли так, как хочу.

Если бы нас не приняли в других странах, нам бы не было до этого дела. Нам хватало того, что наша музыка нравилась десяти нашим друзьям в Берлине.

Когда мы были в США, американцы советовали нам петь по-английски, на что мы отвечали, что "если вам не нравится, то вы не обязаны это слушать".

В одном из интервью вы сказали, что на вашу музыку ничто не повлияло. Но по-чему тогда ваше творчество сильно ассоциируется с Kraftwerk?

Мы не имеем никакого отношения к Kraftwerk. Нам они никогда не нравились. Просто Kraftwerk, как и Rammstein, ассоциируются с Германией, поэтому нас сравнивают. Но в одном мы действительно похожи: обе группы делают типично немецкую музыку без всякой американиза-ции.

Быть может, все-таки кто-нибудь оказал на вас влияние в том или ином смысле. Каковы, например, ваши любимые группы:

Это сложный вопрос, поскольку нас шесть человек в команде, и у каждого своя любимая группа. Мне, например, кажется, что та музыка, которую я слушаю, проскальзывает в творчестве Rammstein.

Кто придумывает ваши шоу, и можете ли вы вспомнить самый необыч-ный концерт Rammstein?

Большинство идей приходят к нам прямо на сцене. Мы смотрим, как реагирует публика на те или иные вещи. Так мы пришли к тому, что если мы будем просто стоять на сцене, это будет эффектней, чем если бы мы двигались. А однажды кто-то подарил мощную петарду, и на одном из концертов мы ее зажгли. Так и началась наша работа с пиротехникой. Было бы несправедливо сказать, что кто-то из нас отвечает за шоу. Каждый вносит равносильный вклад.

"Необычные" концерты происходят, в основном, в Германии, поскольку площадки там по-зволяют экспериментировать со всевозможными спецэффектами. Наш английский концерт, на-пример, не будет отличаться от концертов, скажем, группы Oasis - главным будет музыка, а шоу - это, в основном, привилегия Германии.

Основой вашего творчества является эпатаж. Вы решили нарушить самые страшные табу общества: вы рассказываете со сцены о педофилии, кровосмешении, садомазохизме, детских страхах, манипуляции массовым сознанием и пропагандируете железные мускулы и силу духа. Вы таким образом пытаетесь бороться против пороков общества или намеренно выбрали именно этот способ поведения на сцене, чтобы при-влечь к себе внимание публики?

Наше искусство можно трактовать по-разному, это зависит от слушателя. Главное в нашей музыке - все-таки тексты, они все объясняют. Мы считаем, что жертва тоже является своего рода насильником, а насильник - жертвой. Нельзя смотреть на вещи только с одной стороны.

Самый невероятный слух о группе Rammstein:

Нас считали голубыми. Одна из фотографий с нашего первого альбома почему-то произво-дила такое впечатление. Мы очень удивились, когда некоторые женщины стали на нас косо по-сматривать.

Что для вас является главным источником вдохновения?

Странный вопрос. Просто жизнь. Увиденное на улице, по телевизору: Мы однажды услы-шали историю про священника, который изнасиловал мальчика. У него не было женщины, и он называл это насилие любовью. Для него это было формой любви. Это реальная история, о ней пи-сали в газетах. Он не считал себя насильником, он таким образом выражал любовь.

Свой альбом "Herzeleid" (1995) вы отослали Дэвиду Линчу в надежде, что он снимет для вас клип? Почему он отказался это сделать, ведь все-таки ваши пес-ни "Rammstein" и "Heirate mich" вошли в саундтрек к его фильму "Lost highway"?

Дэвид был очень занят съемками "Lost highway" и видео для других групп. У него не хва-тило времени сделать нам клип, но он постоянно слушал альбом в машине. Всей съемочной группе очень понравился наш диск и они его крутили во время обеденного перерыва. Фильм сняли, но поскольку всем так понравился наш альбом, две песни из него вошли в саундтрек, хотя они не имели никакого отношения к фильму. Мы писали их, даже не зная о "Lost highway", так что они могли с таким же успехом стать саундтреком к любому другому фильму.

Вы еще поддерживаете отношения с Дэвидом Линчем?

Он сейчас очень занят, его просто невозможно найти.

Как вы отреагировали на новость о том, что вы номинированы на Грэм-ми?

Грэмми для меня ничего не значит. Это просто американская бессмыслица с шоу и призами. Это раскрутка лейблов, не имеющая никакого отношения к музыкантам. Для меня главным являет-ся признание слушателей. Если им нравится наша музыка, то мы счастливы, а официальное "при-знание" - это ерунда.

Расскажите о сотрудничестве с культовым австрийским фотохудожником Готтфридом Хельнвайном. Насколько он повлиял на ваш имидж? То же относится и к работе с Дирком Рудольфом (дизайнер, сотрудничавший с Die Krupps, Kreator, Voodoo cult).

Дирк - графический дизайнер звукозаписывающей компании. Он работает со всеми груп-пами. Он больше технический человек, чем творческий. А Готтфрид - это художник, которого я знал с детства и которым всегда восхищался. Он не имеет к нам никакого отношения. Мы как-то поехали к нему в гости и были поражены его работами. Он работает одновременно над пятьюдеся-тью картинами. У него есть огромная тележка с большими кисточками, скребками - абсолютно все. Мы провели чудный день. Жаль, что всего один.

Почему альбом "Sehensucht" 1997 года вышел с шестью различными об-ложками?

Мы хотели показать людям, что музыканты Rammstein - это не аккомпанемент для вокали-ста. Мы шестеро равнозначных людей. Это очень сложно кому-либо доказать. Лейбл и пресса все-гда хотят иметь одну звезду и не считаться с остальными. Немногим группам удалось доказать свою цельность, как, например, Metallica. Фэны знают имена каждого из них.

Вы тоже представляете собой редкий вид группы - за 8 лет ни разу не менялся состав. Это принцип (вы как-то сказали, что "группа-победитель не меняет состав") или вы действительно настолько понимаете друг друга?

Rammstein - это семья. Мы знаем друг друга с самого детства. Самое важное - это относиться к партнеру, как к равному. У нас нет главного. Это залог успеха, иначе группа развалится.

Ваш гитарист Поль Линдерс прожил год в Москве. Какие впечатления у него остались от России? Хотите ли вы выступить в России?

Поль жил в Москве, когда был ребенком. Ему очень нравилось в России, он часто вспоми-нает те времена. С тех пор многое у вас в стране изменилось, и он очень хочет съездить и посмот-реть на Москву, как и все остальные

1