Ангел. Последние три дня

Утро выдалось замечательное. Влажная прохлада врывалась в дом через открытые форточки, перемешиваясь с ласковыми лучиками солнца, которые спешили пробиться через окна и заполонить собой всё пространство гостиной. Комната, оформленная в приглушённых бежевых тонах, под этой свежей солнечной атакой выглядела особенно уютно и располагала к хорошему настроению. Екатерина сидела в большом кожаном кресле и что-то увлечённо печатала в ноутбуке, при этом выражение её лица менялось от возбуждённо-нервозного до умиротворённо-расслабленного. Причём временной отрезок между этими переменами каждый раз был разным: от одной секунды до нескольких минут. Рихард валялся на диване и пялился в телевизор. Точнее, делал вид, что пялился, а сам же посекундно косился в сторону кресла.
- Ка-а-ть, тебе телевизор не мешает? - уже раз, наверное, в десятый спросил Рих.
- Нет! - раздражённо рявкнула девушка, - Мне мешает не телевизор, а ты!
Рихард был, пожалуй, единственным неудобством в это прекрасное утро. Катя очень любила посидеть в одиночестве в залитой солнцем гостиной, когда весь дом ещё погружён в утреннюю полудрёму. Просто понежиться в кресле с чашкой кофе или поработать над очередным своим проектом - что угодно, но только одна. Пока не набежали музыканты, не разодрали, как тонкую бумагу, эту неповторимую утреннюю негу, благоговейную тишину, которую так приятно слушать, прерывая её лишь приглушённым постукиванием клавиш... Катя нахмурила брови. Утро было испорчено, это однозначно. И чёрт дёрнул этого паразита вскочить ни свет ни заря!
- Ну, Ка-аа-тя-аа! Ну, покажи! - заканючил Круспе и сделал попытку встать с дивана, дабы подобраться поближе к цели, а именно - к ноутбуку. Катерина заметила это и угрожающе зашипела, высунув нос из-за компа:
- Только попробуй! И Тилль узнает, кто испортил его любимый свитер!
Эта угроза моментально возымела действие. Рихард вспомнил, как фронтменн орал на весь дом, пытаясь выяснить, "какая сволочь" посадила пятно на "дорогущий и эксклюзивный" свитер, который он купил всего три дня назад. "Сволочью", само собой, был Рих, а пятно было безобидным гелем для укладки волос. Ну откуда гитарист мог знать, что это голубоватое желе может при высыхании так кардинально поменять цвет?.. Естественно, он не знал, поэтому и вытер руки об этот злополучный свитер. Не со зла, просто под рукой больше ничего не было... И вообще! Нечего раскидывать свои "эксклюзивные" шмотки где ни попадя!
- Почему ты такая вредная? - капризно продолжал Круспе. Катя не сочла нужным ответить.
- Ну, заинька! - Рих решил сменить тактику, - Ты же знаешь, как я тебя люблю...
Девушка не реагировала.
- ...Ты самая красивая и умная девочка... - продолжал распинаться гитарист.
- Риша! Заткнись! - вполне спокойно попросила "самая красивая девочка", - Ты мешаешь мне, неужели не понимаешь?
- Ну тебе что, жалко что ли? - снова пошёл в наступление Рихард и даже начал незаметно сползать с дивана.
- Не покажу! - отрезала Катя и уткнулась в монитор, раздражённо постукивая клавишами. Тем временем Рих, воспользовавшись тем, что девушка с головой погрузилась в своё занятие, по-пластунски подполз к креслу и схватил её за коленки.
- Привет! - осклабился он. Катерина вскрикнула и треснула гитариста по голове. Рука у девушки была натренирована постоянными разборками с Раммами, поэтому удар получился очень даже болезненным. Тем не менее, Рих сделал вид, что ему ни капельки не больно, и попытался вытянуть шею и заглянуть в ноутбук. Тут же он получил ещё и по шее. Завершал операцию "Изгнание любопытного гитариста" ощутимый пинок в солнечное сплетение, после которого несчастный откатился на безопасное расстояние восстанавливать перебитое дыхание.
- Бо-о-льно же-е-е! - слезливо заканючил Рихард, пытаясь, вероятно, давить на жалость.
- Нога любимой не может сделать больно! - безразлично парировала Катя, вновь погружаясь в работу.
Рих почесал макушку: "Что б ещё придумать?". Рассеянно покрутив головой по сторонам и не обнаружив ничего, что бы смогло отвлечь девушку от ноутбука, гитарист загрустил.

Всему предшествовал счастливый случай, произошедший около года назад, выдержанный в лучших традициях сказочного жанра. Но не обошлось тут, конечно, и без исконно русской наглости и привычки лезти напролом. Жизненные пути русской девушки и немецкой рок-группы в один прекрасный момент столкнулись и намертво переплелись. Случилось это в Москве, куда группа приехала с концертом. После выступления музыканты, как обычно, направились в гримёрку переодеваться... Фанатов в этот заветный коридор, соединяющий сцену с раздевалкой, не пропускали ни под каким предлогом. Как туда прорвалось это хрупкое создание, навсегда осталось тайной. Так вот, Штайны, слегка ошалевшие от музыки, продвигались по коридору, как вдруг услышали недовольный женский крик:
- Пусти меня!.. Ах ты, козлина!.. Не прикасайся ко мне, жирная сволочь! Никакая я не фанатка!.. Убери руки! Пропусти, хуже будет!..
Затем послышался характерный звук пинка в то место, которое мужчины считают самым важным, сдавленный хрип охранника, и, наконец, взорам Раммсов предстало разгневанное созданье. Запыхавшаяся, слегка растрёпанная, с каким-то неповторимым живым блеском в светящихся глазах. Музыканты даже не успели обречённо закатить глаза, что означало бы примерно: "как же осточертели эти фанаты...", как девушка моментально сменила гнев на милость и, лучезарно улыбаясь, поздоровалась на чистейшем немецком.
- Я не фанатка! - быстро успокоила она группу, застывшую перед ней, - Я просто хотела показать вам свои работы. Конечно, если вам это интересно... - она заметно волновалась, но тщательно пыталась это скрыть.
- Что за работы? – со вздохом поинтересовался Тилль.
- Стихи и музыка. Ваш стиль: кровь, убийства, смерть, огонь, тяжеляк, - коротко объяснила девушка и мило улыбнулась. Музыканты переглянулись.
- И где это всё? - герр Линдеманн почесал ухо и сложил руки на груди. Меньше всего ему хотелось сейчас общаться с сумасшедшими малолетками. Насчёт малолетки он, конечно, поспешил с выводом, но то, что она сумасшедшая, не вызывало сомнения ни у кого - разве нормальная девушка полезет через милицейские кордоны и многочисленную охрану, рискуя быть банально арестованной?.. И всё ради того, чтобы «показать свои работы»?!
- Кое-что с собой, но основная часть в гостинице, - она проворно достала из сумки небольшой блокнот.
Тилльхен оценивающе смерил её взглядом. Невысокого роста, хрупкая фигура девочки-подростка, затянутая в тёмно-синие джинсы и чёрную маечку "в облипку", на ногах кроссовки. Длинные чёрные волосы, заплетённые в косу, кончик которой она нервно теребит, ожидая его ответа. Глаза... Зелёные, смотрят с искренней надеждой. В них нет фанатичного обожания, только надежда, что он возьмёт, что прочитает...
- Ладно, - Тилль снисходительно принял из её рук блокнот, - Почитаем...
Раммсы хотели было уже двинуть своей дорогой, но девочка обиженно и раздражённо надула губки:
- А остальное?! Как мне вас найти, чтобы показать остальное?
Вот так так! Другая на её месте уже рыдала бы от счастья, свалившегося на неё: ей ведь удалось прорваться к ним (а это действительно очень непросто), поговорить, и они ПРИНЯЛИ (!) её писанину, обещав ознакомиться... То, что она не выпрашивает автограф и не просит разрешения сфотографироваться, можно списать на шок, но это уже очевидный наглёж...
- Записывай телефон! - раздражённо рявкнул Тилль. Девушка зло(!) прищурила глаз на этот недружелюбный рык фронтменна, но промолчала и быстро выудила из сумки ручку и листок бумаги. Линдеманн продиктовал номер Якоба (он всегда так делал, чтобы побыстрее отвязаться от поклонниц и одновременно насолить продюсеру):
- Завтра с утра позвонишь, скажешь, чтобы меня позвали, - коротко прокомментировал вокалист (мысленно злорадно захихикав, примерно представляя, что ответит герр Хельнер на такую просьбу), бросил прощальный взгляд на необычную настойчивую девчонку, и группа со вздохом облегчения зашагала к гримёрке.

Утром (если, конечно, три часа дня можно назвать утром) Штайны, испытывая средней тяжести похмелье после вчерашнего банкета, вывалились в гостиничный ресторан завтракать. Про девушку они, естественно, напрочь забыли. Каково же было их изумление, когда они увидели за столиком своего продюсера, мило беседующего с той самой девчонкой. Впрочем, что это "та самая девчонка" доходило до их затуманенных мозгов долго и мучительно. Девушка самозабвенно барабанила по клавишам ноутбука, стоящего перед ней на столе, от компа тянулся тонкий провод, заканчивающийся маленькими наушниками в ушах Хельнера. Помимо этого весь стол был завален листами, папками и тетрадочками. Во всём этом хаосе сиротливо затерялись две чашечки кофе и маленькая тарелка с бутербродами. Продюсер выглядел весьма довольным и что-то радостно тараторил девушке.
- А-а-а! - недовольно промычал он, завидев своих подопечных, - Вылупились, алкоголики! Знакомьтесь! Екатерина, - представил он созданье, закопавшееся в бумагу, - Небось, вчера даже не поинтересовались, как её зовут, скорее бы нажраться да по бабам... - Хельнер недовольно покачал головой.
Девушка спрятала улыбку в кулачок и приветливо кивнула мужчинам. Реагировать они не стали. Когда музыканты, наконец, расселись за столом, сделали заказ и кое-как освободили под него место путём банального сгребания бумаг в кучу на середину стола под молчаливые осуждающие взгляды Катерины, Якоб начал вещать:
- Звонит мне с утра девушка и говорит, что этот номер ей дал Тилль Линдеманн... Я уж хотел было повесить трубку... А он мне, говорит, без надобности, мне бы с продюсером герром Хельнером пообщаться... - Якоб ехидно покосился на Тилля, - Короче! Эта девушка делает великолепные вещи... Тилль, ты читал то, что она тебе дала?
Тилль, нахмурился, пытаясь вспомнить когда, что и кто ему давал. Якоб, поняв, что от фронтменна ничего не добиться, продолжал:
- Вот и зря! Стихи очень хорошие. А музыка ещё лучше. Тут, - он махнул на ноутбук, - На готовый альбом есть.
- Да ладно, Якоб, - кокетливо возразила Катя, - Ты преувеличиваешь!
Раммсы удивлённо переглянулись. Поведение продюсера сейчас расценивалось, как необъяснимое и очень странное. Во-первых, он встречается с совершенно незнакомой девушкой, можно сказать, первой встречной, и восхищается её произведениями ("гениальность" которых, кстати, всё ещё оставалась под вопросом), а во-вторых, она уже называет его на "ты". Раммштайновцы уже было заподозрили, что их продюсеру бес конкретно въехал в рёбра, и он решил просто напросто развести молоденькую россиянку на сами понимаете что... Хотя, раньше за ним такое не замечалось. Якоб всегда слыл примерным семьянином, любящим свою жену и детишек, и уж если он позволял себе общение с девушками, а тем более, с такими молодыми и привлекательными, то они носили сугубо деловой, ну, на худой конец, дружеский характер. Провернув всё это в головах и сделав соответствующие умозаключения, музыканты начали понимающе перемигиваться и гаденько подхихикивать. Якоб тут же перехватил эти похабные мысли и недобро и многозначительно зыркнул на питомцев. Под "страшным взглядом" сурового продюсера те всё поняли и сразу перестали похабничать...

Постепенно Екатерина становилась частью группы. Поначалу она просто высылала по электронной почте свои новые творения и созванивалась с Якобом по телефону. Но в один прекрасный момент герр Хельнер решил, что для плодотворной работы просто необходимо, чтобы Катя была рядом с коллективом... И Катенька, уволившись с работы, оставив дом и семью, не задумываясь, бросилась навстречу своей мечте. В Берлине девушку поселили в большом доме, где периодически, так сказать "набегами", проживали участники рок-коллектива. Странное дело, но после переезда Екатерины в это "холостяцкое убежище", Раммы стали квартироваться там всё чаще и чаще... Пока с концами не прописались по соседству с россиянкой. Девочку такие "соседи" по жилплощади ничуть не стесняли (по природе своей не была она стеснительной). К слову сказать, никто так и не знал (кроме Хельнера и её самой) существует ли какой-нибудь контракт, привязывающий девушку к коллективу, или она творит на общественных началах. Но продюсер регулярно выдавал ей зарплату, что наталкивало на мысли, что трудовой договор всё же имеет место быть. Девушка, на поверку, действительно оказалась очень талантливой. Она писала умопомрачительные стихи, от которых восхищённо корчился (!?) даже Тилль со своим извращённым видинием этого мира. Потом она накладывала эти стихи на свою же музыку (или наоборот), и получались не менее умопомрачительные песни. Естесственно, в готовом виде музыканты её произведения не принимали, долго и упорно переписывая этот "бред" под себя, оставляя общую идею и иногда мелодию. Признаться, что им нравится то, что она делает, и они вполне могут исполнять это без корректировки, Штайны не могли... самолюбие, знаете ли! Также она писала сценарии клипов и концертов, столь напичканных пиротехникой и новыми трюками, что Раммсам реально становилось не по себе от мысли, что им придётся вытворять всё это безобразие.
Но что касается, изврата, то равных ей не было. Это со временем признал даже герр Линдеманн. "Открой дверь, не прячься от топора. Я изнасилую твои кишки, как это будет? Я поцелую раскалённый мозг, а потом съем его. Я стану умнее... А ты будешь моей маленькой глупой девочкой... Пока ты ещё не остыла, давай повторим." У особо впечатлительных подкатывалась тошнота, остальные только восторженно качали головами.
Немаловажной особенностью, можно даже сказать, ценным качеством, был тот факт, что Катя не была манерной цацей. Она абсолютно спокойно относилась к столь частым дебошам музыкантов, а иногда даже принимала в них участие. Напившись, она запросто могла увалиться спать между Поликом и Шнайдером. Однажды вышеуказанный гитарист попытался воспользоваться бессознательным, как он считал, состоянием девушки в своих, так сказать, целях...
Первый удар отозвался разноцветными кругами в глазах. Второй (обеими ногами) свалил его на пол, об который он очень ощутимо ударился головой. Когда несчастный побитый Пауль сумел подняться на ноги, девушка с лицом ангела преспокойно посапывала подмышкой барабанщика.
В течении двух месяцев "опыт Пауля" получили все по очереди, а некоторые особо непонятливые даже не по одному разу. Почему-то мужчины не могли понять, что девушка, живущая с ними в одном доме должна расцениваться ими, как коллега, а не как общественная сексуальная собственность. После нескольких подобных поползновений на девичью честь и данных этой честью достойных отпоров в музыкантах проснулось некое уважение к этому странному созданию с красивым русским именем Екатерина. Причём, никаких обид она не корчила, а вела себя так, будто ничего не произошло, лишь иногда с кровожадной ухмылочкой тыча кулачком в нос "обидчику", тихо угрожала: "Ещё раз - и больше ни разу..." Что означает сиё словосочетание никто не понимал, но переспрашивать почему-то не возникало желания, уж больно гадко поблёскивали её глазки.
Через полгода Раммсы смирились со своим полнейшим поражением в ставшем уже просто навязчивой идеей соревновании "Завали Екатерину" и оставили девушку в покое. Покой был вполне относительным, так как музыканты просто перестали пытаться заволочь Катю в койку (кладовку, шкаф, ванну и т. д... Один юморист пытался соблазнить её даже в туалете, нагло влетев туда за ней следом. Итог был ясен и очевиден - хороший фонарь под глазом герра Круспе-Бернштайна, поставленный с применением швабры, ещё долго освещал окрестности)...
Девушка привнесла в группу кучу новых ощущений. В их жизни появилось нечто маленькое, дерзкое и сумасбродное, разительно отличающееся от других представительниц женского пола, да к тому же, слишком талантливое для девушки. В ней непостижимым образом сочетались женственность и смелость, присущая не всякому мужчине. А уж дралась с Раммами она совсем не по-женски, лихо раздавая зуботычины и фингалы. Тем не менее, музыканты старались не обижать созданье, ставшее им за год совместной жизни почти родным, и вскоре перестали отвешивать ей даже "дружеские" подзатыльники. Просто они искренне полюбили её. Вот такую, какая есть...

- Ка-аа-ть! - снова затянул шарманку Рих, намереваясь взять "писательницу" измором. Та упрямо молчала. Гитарист размышлял, каким образом лучше взять эту крепость силой (то есть, с какой стороны приложить эту силу, чтобы сдача не сильно мучила), тихонько пробираясь ползком по полу, как вдруг из-за панели монитора высунулось озарённое светлой (читай: чёрной) мыслью лицо:
- Риш! А как ты относишься к железным намордникам? - вопрос был столь неожиданным, что гитарист замер на полпути к "крепости" и захлопал на неё глазами:
- Чего-оо?
- Намордники, говорю, любишь? - ехидно повторила Катя.
- В каком смысле? - Рихард обрёл, наконец, себя и, делая вид, что он мебель на колёсиках, невозмутимо продолжил путь к цели.
- Риша! Прекрати ползать по полу и ответь мне на вопрос! - рявкнула девушка и на всякий случай прикрыла ноутбук.
- Намордни-и-ики... - глубокомысленно протянул Рих, - Намордники - это хорошо, - ляпнул он, не подумав.
- А намордники, из которых вырывается огонь? - спросила Катя и забралась на спинку кресла.
- А это ещё лучше! - гаркнул гитарист и прыгнул на девушку, как тигр на жертву. Нет, скорее, как крокодил, по крайней мере, грация, с которой он это проделал, очень напоминала изящество данного земноводного.
Катерина коротко вскрикнула, не ожидая такой подлости, и подняла вверх руки с ноутбуком, одновременно энергично отпинываясь от назойливого Рихарда. Тот же медленно, но верно, как танк, пёр к заветному компьютеру.
- ТИИИИИИИИИИИЛЬ!!! - заверещала девушка дурным голосом, поняв, что Круспе твёрдо решил завладеть портативной техникой, а самое главное (О УЖАС!!!) прочитать сценарий нового концерта! - ПОМОООГИИИИ!!!!
Послышался топот, чем-то очень напоминающий лёгкую поступь бегущих слонов и через минуту в комнату влетел перепуганный заспанный фронтменн, сверкая белыми семейниками в голубой цветочек:
- ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?!
- Он пытался меня изнасиловать, - брякнула девушка и выползла из-под Рихарда, попутно выхватив у него из рук комп.
- ЧТО-О-О? - взревел вокалист и начал, не разбираясь, надвигаться на Риха.
- Ти-тиль! Я не... Как ты мог подумать... Она... Я... - Круспе усиленно пытался слиться воедино с креслом.
Дело в том, что все шестеро музыкантов без лишних вопросов порвали бы на тряпки любого, кто только посмел бы прикоснуться к их "руссише медхен", но Тилльхен являлся главным защитником своего "ангела" и от посторонних и от своих, (причины такого рвения - несколько позже), и сейчас его глаза наливались кровью (потенциально Рихарда).
- Она не давала мне... - лепетал перепуганный гитарист, - Не дала...
- Зато я тебе щас так дам, что запомнишь на всю жизнь! - рявкнул Тилль и замахнулся для нанесения сокрушающего удара подлому "насильнику"...
- ...ПРОЧИТАТЬ СЦЕНАРИЙ НОВОГО КОНЦЕРТА!!! - проорал Рих, закрываясь руками и ногами и вжимаясь в кресло.
Тиллевская рука зависла в воздухе, затем медленно поползла вниз. Лидер-гитарист выглянул из-под собственной подмышки и, переведя дух, начал потихоньку принимать нормальное положение.
- Наврала, значит, - глубокомысленно произнёс вокалист. Круспе подхалимски закивал.
- Пойдём отнимем! - Тилль развернулся и понёсся из комнаты, топая босыми пятками по полу, от чего стёкла в серванте жалобно зазвенели, за ним вприпрыжку скакал Рихард, голося что-то про лютую месть жадным девочкам. Ей-Богу, порой эти солидные с виду мужчины ведут себя как дети малые!
Треть группы Раммштайн принялась рыскать по комнатам в поисках девушки. Катерину застукали на кухне, где она с невинным лицом готовила кофе. При виде Раммов, она тут же схватила ноут, до того мирно лежавший на столе, и зажала подмышкой.
- Давай сюда! - недобро "попросил" Тилль. Рихард вился позади фронтменна, аки шакал вокруг Шерхана из мультфильма про Маугли, не переставая радостно бормотать, что "щас она за всё ответит!"
- Что? - Катя невинно захлопала глазами.
- Сценарий! - тявкнул Линдеманн и начал надвигаться на девушку.
- Какой сценарий? - та упорно продолжала строить из себя дуру.
- За который Рих хотел тебя изнасиловать! - вокалист издевательски напомнил ей подлую ложь.
Катя еле заметно ухмыльнулась.
- Давай по-хорошему!!! - фронтменн сделал вид, что звереет.
- Не дам, - невозмутимо ответила девушка.
- Щас тогда действительно будем насиловать! - пригрозил герр Линдеманн, а Рих довольно захлопал в ладоши.
- Хм! Напугал ежа голой жопой, - ещё больше развеселилась Катя, с интересом разглядывая цветочки на тиллевских трусах.
- Не испытывай судьбу! - зловеще вякнул Рихард из-за теллевской спины.
- Я же всё равно отниму, отдай по-хорошему, - почти попросил Тилль, перехватив её заинтересованный взгляд, и схватил Рихарда в попытке прикрыться им.
- Только бы угрожать!.. - притворно вздохнула девушка, протягивая ноутбук. То, что он отнимет, Катя не сомневалась ни на секунду. Как говорится, сила есть ума не надо, ещё повредит дорогую вещь своими лапищами... Тилль жадно вцепился в несчастную оргтехнику, открыл крышку... Выключен! А пароля они, естественно, не знали!
- Катя! - уже более спокойно, но всё-таки с раздражением сказал Тилль, - Скажи пароль!
- Скажи, где торгуют такими весёленькими расцветками! - в тон ему ответила Екатерина и игриво потрепала Тилля за уголок семейников. Герр Линдеманн скакнул в сторону и зачем-то показал Кате кулак.
- Говори пароль! Хуже будет! - обижено разглаживая осмеянное нижнее бельё, пробурчал фронтменн.
- Пароль! - послушно сказала девушка и захихикала.
- Ты выводишь меня из себя! - Тилль попытался изобразить грозную интонацию, - Я жду!
- Ничефо им Танья не скасала! Только немсам плюнула в гласа!!! - издевательски продекламировала девчонка, непреклонно вздёргивая голову, видимо, действительно собираясь плюнуть... Рих с Тиллем предусмотрительно отступили на пару шагов.
- Ну, зайка! - непривычно ласково затянул герр Линдеманн, - Солнышко! Неужели ты не позволишь своему пончику почитать твои гениальные идеи?
- Хлебобулочные изделия не умеют читать, - вполне серьёзно отозвалась «зайка», наваливая в кофе четвёртую ложку сахара.
- Причём тут хлебобулочные изделия? - вытаращился на неё Тилль.
- Ну, пончик - это же такая маленькая булочка, не так ли? - ехидно прищурилась девушка.
- Катер-рина! Не зли меня! - действительно начал звереть вокалист.
- Тилль! - Катя вымученно и уже вполне серьёзно посмотрела на него, - Я не дам вам ничего читать, пока не закончу - раз, и пока сценарий не утвердит начальство - это два. (Под начальством понимался герр Хельнер, вероятно).
- А наше мнение тебя не интересует? - вылез вперёд Рихард.
- Замечания рассматриваются потом, - невозмутимо выкрутилась Катерина.
- Почему ты никогда не даёшь нам посмотреть сценарии? - Тилль явно уже смирился с тем фактом, что ему ничего не светит в плане прочтения.
- Потому что не люблю, когда лезут в незавершённое дело.
- А чего ты там про намордники спрашивала? - вспомнил Рих, который тоже уже со всем смирился.
- А! - оживилась Катя, - Новая идея просто возникла: напялить на вас такие типа намордники, - она изобразила руками неопределённый жест около лица, - И подвести с ним метан.
- Подвести к ним чего? - насторожился Рих, который вообще был в ужасе от всяких новых идей девушки.
- Метан, - повторила Катя, - Чтобы время от времени из них вырывалась струя огня, - при слове "огня" её глаза зловеще загорелись.
- Мне нравится, - прокомментировал Тилль, погружаясь в холодильник.
- А мне нет! - начал протестовать гитарист, - От прошлой твоей идеи с горящими перчатками у меня до сих пор ожоги остались.
- А не надо было так лапами махать! - огрызнулась девушка, - По-моему, я предупреждала, что жестикуляция запрещена, а ты что устроил, дубина?
Рихард заткнулся, вспомнив, что действительно предупреждала, а он решил для пущего эффекта покрутить руками наподобие мельницы. Поначалу огонь красиво выстроился в круг, вызвав рёв восторга у фанатов, а потом руки нещадно зажгло, и гитарист, еле доиграв песню, кинулся за кулисы, где его, кстати, встретили заботливые руки Катеньки. Вязкая бесцветная масса, бинт, новые перчатки - и боль почти мгновенно исчезла, и Рихард смог спокойно отыграть концерт.
- Что за вопли? - поинтересовался вошедший в кухню Флаки. Вид у него был сонный, по чему было ясно, что он только что вылупился из кровати.
- Да вот, - Катя кивнула в сторону Риха и Тилля, - Пытались выкрасть у меня новый сценарий.
- Хорошее дело, - поддержал Лоренс товарищей, - А ты, стало быть, не отдала?
- Стало быть!.. - недовольно буркнула Катя, - В этом доме все против меня...

Постепенно подтянулись остальные участники группы, и все уселись за стол, завтракать. После принятия пищи Раммсы потихоньку начали собираться на репетицию.
- Я с вами не поеду, - заявила Катя, когда все уже были в сборе и стояли у двери.
- Это почему? - поинтересовался Тилль.
- Дела у меня, - расплывчато объяснила девушка и взялась за телефон, намереваясь вызвать себе такси.
- Это чё это за дела такие? - мнительно прищурился Рихард.
- Надо! - резко ответила Катерина.
- Мы тебя отвезём, - без задней мысли тут же предложил Оли.
- Не надо, нам не по пути, - отрезала Катя.
- Это что за тайны от коллектива? - влез Пауль, которому вообще надо было всегда всё знать.
Но девушка уже направлялась к дверям, прихватив сумку и игнорируя всех.

- Она ведёт себя в последнее время очень странно, - проговорил Оли, дождавшись, пока все впихнутся в салон и заводя машину.
- Точно! - поддакнул Рихард, толком не понимая, о чём речь, - Странно - это слабо сказано!
- ...может, стоит с ней поговорить? - продолжал Оливер, не слушая Риха.
- Она ничего не скажет, - выдвинул предположение Тилль.
- А это смотря, как спросить, - загадочно воззрел на него басист, который обладал уникальной способностью разводить людей на задушевные беседы.
- Ну, попробуй, - Тилль пожал плечами, - Только не думаю, что она прямо вот так вот тебе всё выложит. Если у неё есть секреты, она ни за что не расколется...
- Да девочка просто влюбилась! - неожиданно для всех вякнул молчавший до сих пор Шнайдер. Все тут же уставились на него.
- Откуда ты знаешь? - подозрительно прищурился на него Тилль, которого, по секрету сказать, давно волновала занятость катиного сердца (вот и обещанная причина столь рьяного заступничества).
- Просто предположил, - поспешно начал оправдываться барабанщик, чувствуя, что ляпнул, не подумав.
- Или что-то знаешь, а нам не говоришь? - продолжал переть на него вокалист.
- Да ничего я не знаю! - завопил Шнай, припёртый к дверце машины.
- Тилль! Отстань от него! - заступился за друга Пауль и немного подумав, злорадно поинтересовался, - А чего ты так занервничал, а?! Девочка взрослая уже, ей замуж пора! Семья, дети... Чтоб всё, как у людей... - Ландерс с интересом посмотрел на застывшего с немым испугом в глазах вокалиста (такое случалось крайне редко: чтобы Тилль пугался, да ещё и молчал при этом!) и принялся наглеть дальше, - А может, ты сам хочешь на ней жениться? Так ты не теряйся, предложи ей руку и сердце, ну, можно ещё кошелёк... Главное, не тушуйся!..
Пауль понял, что зарвался в своих шутках, когда заметил, как глаза вокалиста с приличной скоростью наливаются кровью, а кулаки совершают разминательные движения. Ритм-гитарист приготовился было защищаться от "Бешеного Пончика", но, к всеобщему удивлению, Тилль не стал на него нападать. Ещё раз злобно сверкнув глазами, он молча проглотил паулевские слова и угрюмо уставился в окно. Штайны переглянулись. Странно себя вела не одна Катя...

- Я же сказала, мне не нужны музыканты! - не поздоровавшись, сразу начала повышать голос Катерина, едва войдя в помещение, подозрительно напоминавшее студию звукозаписи.
- Но это очень хорошие... - начал было возражать человек в джинсовом костюме, выходя на встречу девушке.
- Я сказала НЕТ! - рявкнула Катя, - Мне нужны, - она начала демонстративно загибать пальцы, - Установка, акустическая гитара, бас-гитара, синтезатор, микрофон, компьютер. Я сказала что-то про музыкантов?!
- Н-нет, - проблеял человек, стараясь втянуть голову в плечи. "Угораздило же обзавестись такой нервной клиенткой! Хотел как лучше, решил помочь... А она орёт!.."
- Очистить помещение! - скомандовала девушка и, плюхнувшись в кресло, закурила.
- Всем спасибо, все свободны, - вздохнул хозяин студии и по совместительству звукорежиссёр Ганс Федельмауэр.
Музыканты, обрадованные тем фактом, что работать не придётся, дружно понеслись вон из студии, побросав инструменты. Ганс с видом измученного человека уселся на пульт...
- И вы тоже, если Вас не затруднит, - с улыбочкой попросила девушка.
- Что, я тоже? - не понял режиссёр.
- Оставьте меня одну, - спокойно ответила Катя, - Не люблю, знаете ли, когда мне мешают работать.
Ганс уставился на неё, как на умалишённую и удивлённо кивнул на пульт.
- Я всё сделаю сама, - заверила Катерина и, затушив сигарету в пепельнице, поднялась с кресла.
Герр Федельмауэр пожал плечами:
- Как скажете... Всего хорошего, приятно поработать, - и режиссёр по-быстрому ретировался, услужливо прикрыв за собой дверь.
- Наконец-то! - прошептала Катя и принялась приводить в порядок своё рабочее место, подсоединять ноутбук с звукозаписывающему устройству и настраивать инструменты. Через полчаса пальцы с кроваво-красными ногтями коснулись струн гитары. Работа закипела. Сделать предстояло ещё очень много, а время настойчиво поджимало. "Хоть бы одну песню сегодня успеть, - мечтала девушка, выводя сложные аккорды, - А лучше две!"
Вступление гитары закончилось, и сильный, хорошо поставленный голос, заполнил студию...

Катерина злобно швырнула барабанные палочки в стену и вымученно уронила голову на руки. Всё шло прекрасно, пока она не начала записывать ударные. Руки упрямо не хотели работать, темп не держался, девушка постоянно путалась, короче, работа встала. От злости Катя подумывала даже зареветь, но не стала. Конечно, она могла бы за минуты склепать нужный сэмпл на компе, но хотелось, чтобы альбом был "настоящим"... Идея возникла почти сразу. Точнее, вертелась она уже давно, только девушка всё время отодвигалась от неё, рассчитывая на свои силы. Теперь свои силы подкачали, и не оставалось ничего другого, как звать барабанщика. А лучшего работника ударного труда, чем Шнайдер, Катенька, увы, не знала. Злясь на себя и матерясь вполголоса, девушка потыкала в сотовый телефон...

- А где Катюша? - пропел продюсер, встречая своих подопечных в репетиционной.
- А у Катюши дела, - в тон ему пропел Рихард.
- Что за дела? - мгновенно взъерепенился Якоб, - У нас же репетиция! Безобразие какое! Почему вы её не остановили?!
Почему-то Якобу очень не нравилось, когда девушка не присутствовала на репетициях. В принципе, Катя обычно принимала не самое активное участие в работе - сидела где-нибудь в стороне, изредка делая колкие критические замечания группе, которые, кстати, только мешали как следует сосредоточиться на музыке (это если плохое настроение) или мирно занималась своими "комповыми" делами с ноутом, который постоянно таскала с собой (это, когда настроение нормальное). Герр Хельнер просто считал, что девушка привносит какую-то особую атмосферу... По крайней мере, этим или чем-то подобным он объяснял свою прихоть.

- Попробуй останови, - буркнул Тилль.
- Эта девочка меня беспокоит в последнее время, - тоном заботливого папаши вдруг сообщил Хельнер, - Она что-то скрывает...
- Тут есть одно предположение, - влез Пауль, кивая на Шнайдера, - Ребёнок влюбился.
- В кого? - продюсер с интересом уставился на барабанщика.
- В кого-нибудь, - высказался ударник, - Может, уже приступим? - добавил он раздражённо.
Репетиция вошла в свой апогей, как вдруг у Шная запищал мобильник. От неожиданности он подпрыгнул, сбился с ритма и грязно выругался. Схватив надрывающуюся трубку, он рявкнул:
- Алло!
- Шаня, привет, - пропел на том конце голос Кати. (У девушки имелась плохая привычка переделывать на русский лад все немецкие имена. Рихард был Ришей, Шнай - Шаней, Полик – Павликом или просто Ваней, что последнего очень раздражало; Флаки она называла Филькой, Оливера - Оленькой, а Тилля вообще сразу окрестила Пончиком. Продюсер носил уменьшительно-ласкательное, почти не переделанное - Яша).
- Шанечка! У меня к тебе дело на сто баксов, - заманчиво начала девушка.
- У нас репетиция...
- Не говори никому, что это я! - быстро перебила его Катерина.
- Да что случилось-то?
- Мне срочно нужна твоя помощь!
- Но репетиция... - вяло напомнил Шнай.
- Ну-у! Ша-анечка! Ты мне так нужен! - заканючила девушка, при желании способная быть очень, просто о-очень ласковой и милой.
- Ладно! - купившись на заискивающий голосок, сдался Шнай, - Чего надо делать? - шёпотом, прикрывая трубку, спросил ударник, потому как остальные начали с интересом заглядываться в его сторону.
- Приезжай сейчас... - Катя назвала адрес студии, - Только быстрее, у меня осталось только три часа.
- Три часа на что?
- Я всё потом расскажу, - пообещала девушка и напомнила, - Только ничего и никому!
- Ладно, - повторил Шнай и повесил трубку.
- Ребята, мне надо уехать сейчас, - сказал он.
- И кто это был? - подозрительно покосился на него Тилль.
- Так, подружка, - соврал барабанщик.
- Никаких "уехать", - запротестовал Якоб, - Мы ещё не закончили!
- Мне надо! - отрезал Шнай и пошёл к дверям, на ходу вызывая такси по сотовому. Катерина умеет заинтриговать так, что волей-неволей всё бросишь и помчишься выяснять, что она ещё там выдумала.
- Чем-то он мне сейчас очень напомнил нашу Катеньку, - задумчиво провёл параллель Оли, когда дверь за барабанщиком захлопнулась.
- Точно! - согласно кивнул Флаки, - Ну, чё, погнали дальше?..

Шнайдер вошёл в студию и уставился на девушку вопросительно-ошарашенными глазами.
- Шаня! - радушно расплылась в улыбке Катя, - Наконец-то! Проходи, садись, - она жестом указала место посадки - ударную установку.
- Что ты тут делаешь? - уставился на неё Шнай.
- Я хочу сделать подарок Яше на день рождения, - начала признаваться Катя, - Хотела сама записать альбом... Со всем порядок, и с гитарами, и с синтезатором... А вот барабаны... Короче, не умею, не получается, всё бесит! - она умоляюще уставилась на Шнайдера.
- Так ты не влюбилась?! - вырвалось у него.
- Чего-о? - теперь удивляться настал черёд Катерины.
- Да ладно, ничего, - спохватился ударник, - Чего надо отстучать? - деловито поинтересовался он, усаживаясь за установку и оценивающе осматривая её.
- Вот, послушай, - девушка потыкала в своего электронного друга в лице ноутбука. Из колонок загремела музыка.
- Щас... Вот так... - Катя произвела какие-то манипуляции, и на первый план вышли ударные, а остальные инструменты зазвучали приглушённо, создавая лишь общий фон.
Шнайдер восхищенно дослушал до конца:
- Ты сама на всём играешь?!
- Конечно, сама. Вот видишь, всё записано, только барабаны компутерные, а я хочу настоящие, - заулыбалась девчонка.
- А я не знал, что ты умеешь и на гитаре, и на клавишах... - задумчиво протянул Шнай.
- Я много чего ещё умею, о чём ты не знаешь! - подмигнула она, - Ну как? Сможешь это повторить?
- Щас попробуем, - Шнайдер вдохновенно ударил по барабанам и тарелкам.

Через час песня была записана.
- Почему ты не говорила, что умеешь петь? - спросил Шнай.
- А зачем?
- У тебя хороший голос, ты бы могла с нами на концертах...
- Ну уж нет! - перебила его Катя, - Никаких с вами, никаких концертов!
- Почему? - снова вылупился на неё Кристоф, считавший, что петь с Раммами - это великая честь.
- Мне и так работы хватает! Эксплуатируете меня, как хотите! - Тут девушка явно кривила душой. Ну, во-первых, никто и не думал её эксплуатировать, а во-вторых, она занималась любимым делом и ничуть не уставала от него.
- Ладно! - сменил, наконец, тему барабанщик, - Сколько осталось песен?
- У меня намечено десять, но есть ещё две, над которыми надо подумать, - по-деловому ответила Катя.
- Очень оригинальный получится подарок, - похвалил её Шнай, - А мне дашь чего-нибудь подпеть?
- Конечно!!! - радостно воскликнула девушка, уже планировавшая включить вокал Шнайдера, но не уверенная в том, что ему понравится эта идея, - У меня вот тут песенка есть, так её вообще надо по идее нам вдвоём петь, - и Катя увлечённо принялась показывать барабанщику, что у неё там есть.

- Ка-а-а-тя! - заорал Тилль прямо с порога, - Ты дома?
Ответом была гробовая тишина.
- Блин! Где она шляется? - недовольно забубнил вокалист, - Дела у неё! А на улице уже темнеет... Шатается непонятно где...
Оли слушал, как Линдеманн вполголоса распекает девушку, и улыбался. Он-то давно уже догадался...
- Вернётся, я поговорю с ней, - заявил Ридель.
- Ну-ну! - кивнул Рих, торопливо шагая в комнату - оккупировать диван, пока это не сделал ещё кто-нибудь.
- Пойду пожрать чего-нибудь приготовлю, - сообщил Флаки и направился в сторону кухни.

Мрачный Тилль уселся за накрытый стол. Ему очень не нравилось, что Катя скрывает от него что-то. Не так давно она делилась с ним всем, что было у неё на уме, никогда не было никаких тайн. Катенька всегда была открытым и искренним человечком. "Неужели, действительно нашла кого-то? - с ужасом подумал Тилль и почувствовал противный укол ревности, - Я этого не переживу, - он мысленно картинно схватился за сердце".
В это время входная дверь распахнулась, и в дом ввалились Шнай и Катя, о чём-то оживлённо шушукаясь. Заметив пять пар сверлящих их глаз, они перестали шептаться и прошли в кухню.
- О! - Катя довольно хлопнула в ладошки (вообще весь её вид был какой-то подозрительно довольный), - Еда! Жрать хочу, просто умираю! - и она, сполоснув руки в раковине, по-хозяйски полезла в шкафчик за тарелкой.
- Шаня, за тобой поухаживать? - спросила она, оборачиваясь.
Шнайдер утвердительно кивнул и уселся на свободную табуретку у стола. Катя выудила ещё тарелку и, зачерпнув из кастрюли кулинарный шедевр Флаки под названием "Мясо тушёное под итальянским соусом", навалила две тарелки. Одну поставила перед Шнайдером, мило улыбнувшись ему при этом, из второй принялась наворачивать сама, с набитым ртом нахваливая "кухонные" таланты доктора Лоренса.
- И где вы были? - тоном прокурора спросил Тилль, делая упор на слово "вы".
Шнай уже было открыл рот, чтобы ответить, но Катя перебила его:
- Мы на улице встретились, почти перед самым домом, - при этом зоркий глаз вокалиста заметил, как она показала Шнаю "страшные глаза", призывая заткнуться. Барабанщик, подавив смешок, уткнулся в тарелку.
- СЛУШАЙ, ТЫ! - взревел Тилль и треснул кулаком по столу так, что вся посуда, на нём находившаяся, жалобно зазвенела, - Если крутишь с Шнайдером роман, так и скажи, чего из нас дураков-то делать?!?!
Все замерли и уставились на герра Линдеманна.
Катя закрыла рот обеими ладошками... Теперь все переводили взгляды с неё на Шная и обратно и ждали объяснений. Девчонка начала всхлипывать. Через несколько таких сдавленных звуков по кухне разнёсся переливчивый, заразительный хохот. Катя колотила кулачками по столу и вытирала слёзы:
- Я.... Ха-ха-ха! Ой, не могу... И Шнай! Ха-ха-ха-ха!!! Я... Ха-ха-ха-ха-ах-ха! С Шаней!.. Щ-а-ас умру-у-у! С Шаней!!! Ха-ха! - при этом она тыкала пальцем в барабанщика, - Ша... Ша... Шаня! Ха-ха!. Ой!.. О-ой! Ты слышал?!..
К слову сказать, Шнайдер был в таком же состоянии и ржал, как ненормальный. Схватившись за живот и поскуливая, он замахал головой, давая понять, что он всё прекрасно слышал. Остальные тоже начали похихикивать, все, кроме Тилля, который готов был провалиться сквозь землю от стыда.
Наконец, Катя, немного успокоившись, утирая слёзы, встала, подошла к вокалисту и обняла его сзади за шею:
- Пончик мой любимый! Ну ты умеешь насмешить! - она поцеловала его в макушку, - Никуда я от тебя не денусь!
Никто так и не понял, серьёзно она это сказала или пошутила. Девушка подхватила тарелку, выудила из холодильника бутылку пива и направилась к выходу:
- Пойду поработаю у себя, концерт доделаю, - сказала она и на ходу добавила: - Никому не ломиться, ничего не покажу!
- Тилль... - открыл было рот Шнай, когда Катя скрылась за поворотом.
- Заткнись! - грубо оборвал его вокалист. Оли осуждённо покачал головой и вернулся к своей тарелке.
Тему про странное тиллевское поведение никто больше не поднимал. Даже Пауль заткнулся на полуслове, когда герр Линдеманн во второй раз со всей дури долбанул кулаком по столу, пресекая всяческие попытки поострить по этому поводу.

После ужина Рихард напару с Паулем потрусили терроризировать Катю, в надежде, что она позволит им хоть одним глазком посмотреть сценарий, Шнайдер уехал в какой-то ночной клуб с очередной подружкой, Флаки отправился в свою комнату терзать новый синтезатор, а вокалист уселся перед телевизором.
- Может, лучше тебе самому поговорить с ней? - предложил Оливер, устраиваясь рядом с Тиллем на диване.
- Не о чем мне с ней говорить! - огрызнулся вокалист.
- Очень даже есть, о чем! - возразил Оли, - Ты думаешь, я слепой? - Лукаво добавил он.
- Не понял... - Линдеманн посмотрел на басиста и прищурился.
- Всё ты понял, - отмахнулся Ридель, - Ты же её любишь...
Он произнёс это таким тоном, будто сей факт давно общеизвестен и является прописной истиной. Как бы то ни было, слова прозвучали, как приговор. Его разоблачили. Как он ни старался скрыть это, его поймали. Сам виноват, надо было держать себя в руках и думать, а потом уже делать.
- Ничего подобного! - вяло попытался защититься Тилль.
- Тилль! Ну кого ты хочешь обмануть? - добродушно похлопал его по плечу Олик.
Вокалист потупился. Помолчал, потом горестно вздохнул:
- Оли, я слишком стар для неё. Я ей в отцы гожусь...
- Да о чём ты говоришь?! - всплеснул руками Ридель, - Тебе всего сорок!
- Не "всего", а "уже"! А ей двадцать! Понимаешь, Оливер? Двадцать лет... - обречённо повторил он.
- Нашёл проблему! - махнул рукой басист, - Да тысячи девчонок по всему миру мечтают о тебе...
- Мечтают... - невесело хмыкнул Тилль, - А она нет...
- Поговори с ней! - настойчиво повторил Оливер, - Пригласи куда-нибудь... Ну, там, в кабак какой, в ресторан. Цветочков купи... Не мне тебя учить, в конце концов! На тебя смотреть больно.
- Ты думаешь? - неуверенно посмотрел на него Тилль.
- Абсолютно уверен! - категорично заявил басист, - Завтра и приступай, прямо с утра.
- Чего с утра? - не понял Тиллька.
- Разбуди её нежным прикосновением лепестков огненных роз! - мечтательно завернул Оли.
- Если я зайду к ней в спальню, а тем более, разбужу, то этими лепестками и получу по морде! – улыбаясь, возразил Тилль, - Ты что, не знаешь взрывной характер нашей девочки?
- Вот заодно и проверим... - неопределённо сказал Ридель.
- Проверим что?
- Как она на самом деле к тебе относится.
- Говорю тебе, получу по морде!
- А я говорю, не получишь!
- Может, ещё поспорим? - азартно прищурился Тилль.
- Давай! - Ридель протянул руку, - На сто евро!
- Идёт! - согласился Тилль, - Если выгонит, с тебя сотня!
- Да!
- Ну ладно, и что мне ей сказать? - разговор с Оливером прибавил вокалисту уверенности в себе.
- Для начала, скажи просто: "С добрым утром!".

Утром, пряча за спиной огромный веник из кроваво-красных роз, Тилль, как партизан, пробирался к Катиной комнате. За дверью была абсолютная тишина, и Тилльхен осторожно повернул ручку. Девушка спокойно спала, расшвыряв по подушке чёрные длинные волосы. Ноутбук, словно верный пёс, лежал на коврике у кровати. Герр Линдеманн на цыпочках подошёл, поднял технику и положил на стол (на случай, если Катя будет драться - чтобы, отступая, случайно не раздавить - тогда вообще можно будет забыть про какие-то чувства, потому как смерть любимой портативной техники девушка не простит никому). Тилль присел на корточки около кровати. Такая безобидная, нежная. Ангел... "Вот как щас этот ангелочек проснётся, ка-а-ак треснет по голове, вот и будет тебе безобидная..." - Тиллю совсем не хотелось портить с ней отношения. Хотя, впрочем, разве можно испортить отношения небольшой дракой?.. Тилльхен глубоко вздохнул и осторожно начал приближать "веник" к катиному лицу, чтобы, как учил Олик, "разбудить нежным прикосновением..."
Прохладный бутончик коснулся щеки девушки, она вздрогнула и резко открыла глаза. А Линдеманн быстро зажмурился, уверенный в том, что сейчас последует удар, а потом мат и ругань по поводу того, что нехорошо вторгаться в частные владения и вообще булгачить ни свет ни заря людей, которые, к тому же, не покладая рук и мозгов, всю ночь трудились над сложнейшим сценарием, который, между прочим... И т. д., и т. п....
Короче, Тилль приготовился.
- Ой! Пончик, это мне? - послышался сонный голосок. Тилль открыл один глаз. Усевшись на кровати, маленький лохматый ангел смотрел на него сонными глазёнками и улыбался, сдерживая зевоту.
- Тебе! - приободрился Тилльхен таким началом и протянул букет девушке, - С добрым утром!
- А за что? - невозмутимо спросил ангел, обхватывая веник двумя руками и зарываясь в него носом.
- А просто так! - получилось, как в старом советском мультике.
- Пончик, если ты пытаешься подлизаться, чтобы я тебе дала почитать сценарий, то номер провалился, - предупреждающе посмотрела на него Катя.
- Да ты что! И в мыслях не было! - клятвенно заверил Тилль и для пущей убедительности положил руку на сердце.
- Тогда с чего это вдруг? - Катя задумчиво упала на подушку в обнимку с розами, - День рождения у меня не скоро, сегодня не восьмое марта и вообще никакого праздника не намечается...
- Кать! Ну тебе обязательно нужна причина? - добродушно поинтересовался Тилль.
- У всякого действия есть своя причина! - хитро прищурилась на него девушка.
- А у моих действий нет причин, - поспешил заверить её фронтменн.
- Ну ладно, тогда спасибо, - успокоилась Катерина.
- А ты... Ну, это... Чего сегодня вечером делаешь? - неуверенно, отводя глаза, пробубнил вокалист.
- Это типа ты меня на свидание приглашаешь? - развеселилась девушка.
- Типа да, - ещё тише подтвердил Тилль.
- Разве я могу отказать моему Пончику? - разулыбалась Катя.
- Ну, тогда, часов в восемь пойдём куда-нибудь сходим... - осторожно обрадовался Тилльхен, ещё не веря в успех.
- Пойдём! - радостно заключила Катерина. Помолчав, она совсем не ласково добавила:
- А теперь вали отсюда! Я спать хочу!

Тиллька вылетел из комнаты и, на ходу роясь в карманах, поспешил к Риделю, мирно почивавшему в своей кроватке. Пнув ногой дверь в риделевскую спальню, он подлетел и шлёпнул купюру ценой сто евро прямо спящему басисту на лоб, от чего тот подскочил и с вытаращенными глазами уставился на сияющего как начищенный самовар вокалиста.
- Порядок!!! - Тилль показал два больших пальца.
- С ума сошёл? - неуверенно предположил не проснувшийся ещё басист. Но бумажку всё-таки жадно схватил.
- Она не надавала по морде! - продолжая источать счастье, вещал Тилль, - И у нас свидание сегодня!!!
- НУ! - до Риделя, наконец, дошло, - Что я говорил?!
- Ты умница! - Тилль, расчувствовавшись, чмокнул Олика в лысинку и выскочил вон.

...Однако, спать Катерине расхотелось напрочь. "Что с ним происходит? - размышляла девушка, задумчиво перебирая розы, - Не похоже, чтобы ему было что-то нужно от меня... А может?..." Катя быстро отогнала неосторожно подкравшуюся мысль, от которой по телу разлилось приятное предательское тепло. "Надо вставать", - решила девушка и свесила босые ноги с кровати. Настроение было творческое, и она решила будить Шная и ехать в студию.
Шнай недовольно мычал и не желал открывать глаза. Катерина уселась на него верхом (абсолютно игнорируя подружку Шнайдера, которая, проснувшись от такого варварского вторжения, теперь испуганно хлопала глазищами на Катерину) и принялась рьяно скакать на несчастном барабанщике, аки на коне. "Конь" замычал громче и попытался скинуть наглую "наездницу" на пол. Не тут-то было! Катя мёртвой хваткой вцепилась в одеяло и продолжала трясти Шаню, голося о своём желании немедленно ехать работать.
- Мне-ее плооо-хоооо! - стонал ударник, взывая к милосердию, - Я не могуу-ууу! Ну пожа-а-ааа-луста! Ну, не надо!
Понимая, что силой поднять бренное тело ударника с постели не удастся, Катя обижено надула губы и села на край кровати.
- Предатель! - тявкнула она, - Ты же обещал помочь!
- Зайчик! Ну я помогу, только попозже! - начал оправдываться Шнайдер, попутно заворачиваясь в одеяло.
- Да ладно, - Катя пошла на подлую уловку, - Сейчас не проблема найти барабанщика, у меня уже есть один на примете...
- ЧТО-О-О??? - взревел оскорблённый в лучших чувствах Шнайдер, подскакивая на кровати.
- Есть на примете, говоришь? - продолжал он угрожающе шипеть, натягивая на себя джинсы, - Ни-за-что! Не позволю! Я сам хочу! Только попробуй!..
Катя довольно улыбалась - уловка сработала.
- Кри-ис! Ты куда? - слабо проблеяла белокурая девочка из-под одеяла.
- Шнай-дер! Я ШНАЙДЕР!!! - проорал Шаня (видимо девочка уже изрядно измучила несчастного барабанщика, называя его по имени, которое он терпеть не мог) и, покачиваясь, отправился в ванную, бубня что-то под нос про подлых (это про Катю) и тупых (это про свою подружку) девчонок.
Девушка нахмурила идеально выщипанные бровки и села на кровати, прикрывшись одеялом и демонстрируя гладкие загорелые плечики.
- Тебя как зовут? - поинтересовалась Катя, сложив руки на груди.
- Марта, - не выкобениваясь вопросами, типа "а ты вообще тут кто?" или "тебе какое дело?", ответила девушка и даже потянулась для рукопожатия.
- Советую тебе, Марта, собраться по-тихому и очистить помещение, - Катя нехорошо сверкнула глазами, и перепуганное созданье принялось спешно натягивать свою одежонку.
...Ну не нравилось этому маленькому подлому ангелочку, когда кто-то посягает на её собственность в лице группы Rammstein.

Тилль увлечённо химичил на кухне, пытаясь соорудить десятиэтажный бутерброд. Бутерброд же вредничал и постоянно заваливался на бок. Вокалиста, как ни странно, это совсем не раздражало (ну вот такое настроение хорошее), и он терпеливо ловил его и водружал на место, что-то ласково (!!!) при этом бормоча себе под нос. Увидев Катю, он расплылся в улыбочке и замурлыкал с удвоенной силой. Девушка загрузила в кофеварку кофе, нажала кнопочку и забралась с ногами на табуретку.
- Пончик! Ты сегодня как-то странно себя ведёшь, - сообщила Катя, отбирая у вокалиста последний кусок колбасы, который он вертел в руках, критически осматривая свою шаткую конструкцию и прикидывая, куда его можно воткнуть.
- Нормально веду... Как обычно, - начал врать Тилльхен.
- Да-да... - меланхолично закивала Катя, вытаскивая из тилльского гамбургера листик салата и кладя его на свой более скромный бутер, - А я слепая, да?
Тилль вздрогнул. Не так давно он слышал такие же слова от Оли, и они означали полное разоблачение. А ему очень не хотелось, чтобы Катерина догадалась о его чувствах (если уже не догадалась!), по крайней мере, не сейчас... Девушка тем временем продолжала растаскивать многоэтажную конструкцию, выудив из середины ломтик помидора. Конструкция угрожающе зашаталась, и вокалист поспешил на её спасение.
- Пончик! - напомнила о себе Катя и подняла одну бровь, что означало, что она ждёт объяснений.
- Да я... Да чего... - его глаза предательски забегали, что удивило её ещё больше... В маленькой умной голове промелькнула нехорошая мысль. Потом ещё одна, и ещё, и ещё... Догадка выстроилась в стройную картину, и Екатерина едва успела сдержать разочарованный вздох.
- Тилльхен! - нарочито бодро сказала она, - Я всё поняла!
Тилль внутренне подобрался и затравлено посмотрел на неё. Озорные огоньки в зелёных глазах не предвещали ничего хорошего, тем более, если она догадалась...
- У тебя появилась женщина! - выпалила Катя и снова, как ни в чём не бывало, занялась своим бутербродом.
- Кх! Что-о-о? - герр Линдеманн аж подавился.
- Ну точно! - продолжала развивать мысль Катерина, - У тебя всегда просыпается отцовский инстинкт ко мне, когда появляется очередная пассия. Тебе, вероятно, кажется, что с появлением новой женщины в твоей жизни, на меня времени хватать не будет, по этому ты и стараешься сделать мне приятное.
Катя выжидающе уставилась на Тилля. Тот не успел сообразить, что ответить, потому что в кухню вплыла пассия Шнайдера, которая не вняла совету по-тихому убраться. "Зря!" - ехидно подумала Катя.
- Ты кто? - без обиняков поинтересовался Тилль у пришедшей.
- Я девушка Кристофа! - гордо заявила та, - Меня зовут...
- Гы-гы-гы! - загоготала Катерина, тыкая в девушку пальцем, - Ты посмотри на неё, девушка, о-ха-ха! Шная!
- Ты запомни, - Катя резко перестала смеяться и брезгливо двумя пальцами приподняла воротничок её кофточки, - Девушка в этом доме одна - это я. Остальные... - она немного задумалась, соображая, как по-немецки высказать простое русское слово, - Короче, все остальные бляди! - последнее слово было сказано по-русски. Подхватив кофе и наворованный бутерброд, Катерина с довольным видом уселась за стол и принялась завтракать. Марта захлопала глазами, пытаясь догнать, что же имела в виду "эта нахалка".
Тилль сидел очень довольный. Вокалисту безумно нравилось, что Катенька так лихо отстаивает лидирующее женское положение в группе. Да к тому же, вопрос про странное поведение откладывался на неопределённый срок. Герр Линдеманн за то время, что группа находилась рядом с девушкой, неплохо освоил русский язык, а в особенности русский мат, которым девочка, не стесняясь, периодически всех крыла. Витиеватыми словосочетаниями она могла выразить широчайшую гамму чувств - начиная от крайней степени восхищения, заканчивая последней стадией бешенства. Именно поэтому фронтменн прекрасно понимал, что означает непереводимое слово, и был полностью согласен с Катериной. Марта же, так и не сообразив, что её оскорбили, решила не напрягать мозги и повернулась к Тиллю:
- А можно мне кофе? - она обворожительно улыбнулась. Фронтменн было подался к кофеварке, но Катя резко пресекла сию попытку:
- Сидеть!
Тилль послушно плюхнулся обратно.
- Я что-то не пойму, - холодно обратилась она к Марте, - Ты на голову что ли не здоровая? Я же сказала - пшла вон отсюда! Или, может, тебе помочь? - Катя наклонила голову на бок, чуть подалась вперёд и слегка пристукнула кулачком по столу. Тилля это привело в восторг, девушку - в замешательство.
В этот момент в помещение ввалился недовольный ранним пробуждением Шнайдер.
- Кри-и-ис! - пискляво затянула Марта, - Она меня выгоняет! - пальчик с длинным коготком уткнулся в Катю.
- Сломаю. Потом съем, - пригрозила девушка, имея в виду палец. Подружка Шнайдера тот час в ужасе спрятала конечность под стол.
- Да правильно делает! - рявкнул барабанщик, - Сто раз просил, твою мать, не называть меня Крисом!!!
- Прости-ии! Криииис!
- Вот дура! - вырвалось у Кати, - Где ты таких находишь?
Шнайдер не ответил и потянулся к кофеварке. Блондинка начала шмыгать носом, но продолжала сидеть на месте. Катерина допила свой кофе и достала сигарету. Прикурив и выпустив дым прямо в лицо Марте, она вздохнула:
- Вот видишь, Шане ты не нужна, - начала она тоном, которым разговаривают с умственно-отсталыми детьми, - Мне тоже не нужна... Может быть, ты Тилльхену нужна? Пончик, тебе нужна эта девочка?
Пончик энергично отрицательно замотал головой. Утренний спектакль ещё больше поднял ему настроение.
- Во-о-от! - опять затянула своё Катя, - И Тиллю ты не нужна...
- ТАК КАКОГО ХРЕНА ТЫ ТУТ ВЫСИЖИВАЕШЬ?! - рявкнула Катерина так, что бедная девчонка подпрыгнула на табуретке.
- Давай действительно уже... Того... домой езжай! - влез Шнайдер, понимая, что ещё немного и Катя начнёт прикладывать руки. А может и ноги. ...Ну не любит она... И всем это известно.
- Да ладно, пусть посидит! - подливал масло в огонь Тилль, которому очень хотелось посмотреть, как его ангелочек расправится с несчастной. Катя подозрительно гадко посмотрела на Линдеманна и неожиданно мирно выдала:
- А действительно, пускай посидит.
Тилль, девушка и тут же проснувшийся Шнайдер уставились на неё.
- И чего это я так? - задумчиво затягиваясь сигаретой, протянула Катя, - Пойдём, Шаня, нам пора, - при этом она загадочно-многозначительно зыркнула на барабанщика, - А Тилльхен посидит с девушкой. Кофе ей нальёт, - при этих словах она изобразила самую пакостную улыбочку, на какую только была способна, - Бутербродом поделится…
Герр Линдеманн подавился во второй раз.
- Катя!
- А что, Катя? - прикидываясь шлангом, развела руками девчонка, - Ты же сам предложил? А нам пора...
- И куда это вы собрались с утра пораньше? - злобствуя, вопросил вокалист.
- А вот надо! - вредничала Екатерина, зашвыривая в раковину кофейную кружку.
- ШНАЙДЕР! - теперь Тилль накинулся на ударника.
- Ну, надо, чего непонятного? - издевательски спокойно ответил Шнай и махнул Кате, - Пошли.
Оставив пышущего негодованием вокалиста и тупо хлопающую глазёнками девушку и гаденько хихикая, Екатерина и Шнай вышли из дома.

Настроение у Тилля было мгновенно испорчено. Он со злостью зыркнул на ни в чём не повинную Марту, схватил свой разрушающийся кулинарный шедевр и вышел с кухни.

Герр Линдеманн расправился со своим бутербродом и теперь лежал на диване, в задумчивости разглядывая потолок. Он пытался анализировать сложившуюся ситуацию, но анализ не давался ему ни в какую. Срочно была нужна помощь проницательного Оливера, способного разглядеть то, чего не видно. Тилльхен тяжело вздохнул и пошёл будить счастливого обладателя халявной сотни евро.
Ридель возлежал на своём любимом потрёпанном диванчике и улыбался во сне. Картинка была настолько умильной, что фронтменн даже поколебался, будить ли Олика или дать ему досмотреть несомненно великолепный сон. Но, вспомнив, как Катя не далее, чем полчаса назад унеслась в сопровождении Шнайдера в неизвестном направлении, совершенно уже не скрывая этого факта, Тилль решительно подошёл и потряс Риделя за плечо, на что последний не отреагировал совершенно, разве что заулыбался ещё шире. Тилльхен потряс сильнее - ноль эмоции, фунт презрения.
- Оливер!!! - заорал ему в ухо вокалист, - ВСТАВАЙ!!!
Басист подпрыгнул на своём ложе, взмахнув обеими руками, одна из которых попала Тилльхену прямо в лоб, и принял сидячее положение, нервно озираясь по сторонам. Линдеманн усилием воли подавил инстинктивный порыв немедленно дать сдачи и ласковым, заискивающим голосом, как в рекламе про сок "Добрый", проговорил:
- Доброе утро, Олик! Мне надо с тобой поговорить...

- ...она это делает тебе назло! - подвёл итог Оливер. Он уже вполне пришёл в себя после варварской побудки, и Тилль успел подробно рассказать обо всём произошедшем утром.
- Это почему? - вылупился на басиста герр Линдеманн.
- Это потому! - передразнил его Оли, - Я вообще склонен полагать, что она догадывается о... - Ридель немного подумал, - ...твоих намерениях.
- Не-е-ет! - обречённо закатил глаза фронтменн.
- Ну что ты так убиваешься? - изумился Ридель, почёсывая пятку, - Ничего страшного в этом нет! В конце концов, может она тоже питает к тебе чувства...
- Да! Наверное поэтому она куда-то унеслась со Шнайдером! - нервно перебил его Тилль.
- Говорю тебе, она это делает, чтобы тебя позлить! - Оли категорично стоял на своём.
- Ты прямо как ребёнок себя ведёшь! - по-отечески вздохнул он и положил руку на плечо Тилля, - Что такого плохого случиться, если ты ей признаешься?
- Ага! Ты, кажется, забыл? - повысил голос вокалист, - Помнишь Алекса?..

Оливер помнил Алекса. И помнил, что произошло три месяца назад... Как только Екатерина прилетела в Берлин и окунулась в работу, у неё появилось много новых знакомых, помимо группы. Одним из этих знакомых был звукооператор Алекс. Буквально за несколько дней на почве разных компьютерных штучек, обожаемых ими обоими до фанатизма, Катя и парень сдружились, стали, как говорится, не разлей вода. Они вместе работали, вместе отдыхали, почти круглые сутки находились рядом друг с другом. И никто не посмел бы утверждать, что настоящей дружбы между мужчиной и женщиной не существует... Катя доверяла Алексу свои тайны, мысли, делилась сплетнями... Всё было как-то уж неправдоподобно хорошо. И как следствие этого, со временем, молодой звукооператор начал понимать, что Катенька для него намного больше, чем просто друг. Он долго готовился, подбирая обстановку, слова... И вот три месяца назад он торжественно, дождавшись, пока все соберутся в репетиционной, встал перед ней на одно колено и предложил руку, сердце и колечко с увесистым бриллиантиком. Катя побледнела. В её глазах читался настоящий ужас. Она молча отвела руку с бархатной коробочкой и ушла. Больше Алекса и Катерину вместе не видели никогда. В дым пьяный звукооператор, надсадно шмыгая носом в баре, рассказывал сердобольным Штайнам, что Катя позвонила ему и чужим ледяным голосом сообщила, что не может продолжать с ним общаться, что считала его настоящим другом, а он предал её и их дружбу... Дальнейшие произнесённые ею слова смешались в стенаниях по разбитой жизни и любви несчастного Алекса.

- А уж сюсюкалась она с ним даже больше, чем со мной, - горестно вздохнул Тилль.
- Не знаю - не знаю, - неопределённо протянул Оливер, - Я считаю, тут другой случай. Я даже уверен в этом...
- И с чего такая уверенность? - поинтересовался Тилль.
- Интуиция! - Оли многозначительно возвёл вверх указательный палец.
- А если интуиция тебя подводит? - недоверчиво покосился на друга вокалист, - Я не хочу, чтобы она считала меня предателем...
- Никто не хочет! - согласно закивал басист, - Но так дальше нельзя. Просто не надо впадать в крайности, - начал он поучать и наставлять Тилля, - Никто не заставляет тебя предлагать ей выйти замуж, как этот придурок Алекс. Но сделать шаг навстречу просто необходимо...
- Какой? - заинтересованно пододвинулся поближе фронтменн.
- Цветы её особо не напугали, значит стоит попробовать что-то более конкретное... - продолжал с умным видом разглагольствовать Оливер.
- НУ? - нетерпеливо затеребил его Тилль, - ЧТО?
- Слушай! Принеси-ка мне кофе, - обнаглел Ридель. И, видя, как нехорошо посмотрел на него вокалист, поспешно добавил:
- А то не буду помогать!
Тилль вздохнул и послушно поплёлся на кухню.

- Так вот! - смачно прихлёбывая чёрный напиток, продолжил Оли, - Пора сделать что-нибудь весомое, но одновременно безобидное и безопасное, - завернул он и уставился на Тилля, предполагая, что тот сам догадается, что имеет в виду басист. Всем видом фронтменн показал, что не понял.
- Ты должен её поцеловать! - вздохнул Оливер, жалея, что ему попался такой недоходчивый ученик, - Только мягко, ненавязчиво, так, как будто это вообще получилось случайно, понял?
- Нет! - честно признался Тилль, - Что значит ненавязчиво? Как это случайно? Да она меня за такие "случайно" на месте лупить начнёт, и это ещё в лучшем случае... А в худшем... сам понимаешь!
- Дурак! - обозвал Оли вокалиста, - Ничего не понимаешь! Элементарным вещам учить надо!......... - воздел он руки к небесам, взывая о помощи у высших сил, и разразился потоком причитаний по поводу некомпетентности вокалиста в амурных вопросах.
- Короче! - Ридель перестал причитать и снова обратился к вокалисту, который терпеливо ждал, когда у Риделя закончится словарный запас, и он соизволит продолжить, - Ведёшь её в ресторан. Свечи там, вино хорошее, жратва приличная. Никаких интимных разговоров и намёков - запрещено! - предупредил Оли и для пущей убедительности погрозил пальчиком.
- Дождись, пока она слегка захмелеет...
- Ага! - перебил его Тилль, - Ты представляешь, сколько надо вина, чтобы она захмелела?!
К слову сказать, однажды на одной из вечеринок музыканты даже поспорили, сколько Катя сможет выпить, находясь во вменяемом состоянии. Она выпила ящик Туборга и, заявив, что ей рано вставать, удалилась баиньки. По её виду было понятно, что это для неё вовсе не предел.
- А ты не жадничай! - отозвался Ридель, - Жадность фраера сгубила, - многозначительно добавил он.
- Так вот, о чём это я? Ах да! - продолжил басист после выдержанной паузы, - Потом, ну после ресторана, идите погуляйте куда-нибудь в романтическое место...
- На кладбище что ли? - неудачно пошутил Тилль.
- Снова дурак! - устало повторился Ридель, - В парк какой-нибудь, желательно чтобы предварительно кто-нибудь... - он загадочно помолчал, - ...выбил так лампочки в фонарях...
Глаза Тилля загорелись долгожданным пониманием.
- Найдёшь скамеечку в кустах, - продолжал рассуждать Оливер, - А тут в тех самых кустах кто-нибудь... - он снова выдержал паузу, - ...зловеще так зашуршит...
Тилль уже вовсю кивал гривой.
- ...она вздрогнет, прижмётся к тебе... - Оливер аж зажмурился, представив себе эту трогательную картину, - А ты такой обнимаешь её и говоришь: не бойся, зайчик, я с тобой! Потом следует гвоздь программы в твоём исполнении! - закончил Ридель, победоносно смотря на вокалиста.
- Оливер! Ты гений! - Тилль полез обнимать басиста. Тот мягко увернулся от крепких объятий.
- А бить лампочки и зловеще шуршать будешь ты! - утвердительно заявил Тилль, но, спохватившись, подхалимски добавил, - Ведь правда?
- Э-ээ-эх! - махнул рукой Ридель, - Что не сделаешь для лучшего друга! - потом помолчал и категорично заявил, - Ящик пива.
- Лады! - легко согласился вокалист и направился к выходу.
- А ты не думаешь, что как-то это... по-детски, что ли?.. - неуверенно проговорил Линдеманн, останавливаясь у двери.
- Какая разница, по-детски не по-детски... Главное, чтобы получилось! - отрезал басист, - Иди, готовься!

Тем временем в студии звукозаписи...
- Шнайдер, скотина! Ну что ты стучишь?! - вопила Катя, сбиваясь на русский язык, - Ты ещё одну плёнку похерел!!!
- Щас сама стучать будешь! - орал в ответ оскорблённый барабанщик, - Это импровизация!
- Мне нужна не импровизация, кретин недоделанный! Мне нужна музыка! МОЯ МУЗЫКА! Та, которую я написала!!! Ферштейн, бля?! - Катя швырнула в Шаню "похеренной" плёнкой.
Шнайдер ловко увернулся от катушки:
- Всё!!! Я ухожу!!!
- ОЙ-ОЙ!!! НАПУГАЛ! - озверела Катерина и, не обнаружив под рукой никаких других метательных предметов, запустила в полёт собственную сумку, - Ну и вали! Нужен ты мне больно!
Сумка достигла цели в виде головы Шнайдера и подобранная с пола была немедленно отправлена в начальную точку:
- ВОТ И УЙДУ! - взревел барабанщик и даже приподнялся с места.
- ВАЛИ! Дверь открыта! - визжала Катя, снова замахиваясь несчастной сумкой.
- Да где ты найдёшь барабанщика лучше меня?! - слегка сбавил обороты Шнай, понимая, что девушка разозлилась не на шутку и вполне реально найдёт ему замену, хотя бы назло, но найдёт.
- Зато он будет делать то, что я скажу! - рявкнула девушка, понимая, что Шаня всё же прав, но пытаясь сей факт тщательно скрыть.
- Ладно, - Шнай выбросил белый флаг, в конце концов, её не переспорить, - Давай ещё попробуем. Обещаю, больше никакой отсебятины...

Тилль старательно, высунув язык от усердия, наглаживал стрелочки на брюках. Катя снова вернулась вместе с Шнайдером, и снова они что-то бурно вполголоса обсуждали, бросая направо и налево расплывчатые "надо" на вопросы, где были и что делали. Фронтменн начал было беситься и решил набить Шнаю морду, но Катерина, заметив это, быстренько подскочила, и схватив руку, сотрясающую Шнайдера, нежно замурлыкала:
- Пончик! Ну так мы собираемся или нет? Прекрати дурью маяться и одевайся.
Тилль моментально разомлел и выпустил барабанщика на свободу. Тот незамедлительно уполз подальше, посылая невнятные проклятия в адрес какого-то "бешеного слона".
Пауль с Рихардом тоже вовсю пытались испортить герру Линдеманну настроение по средствам гаденького шушуканья, доносившегося с дивана и отпускания сальных шуточек по поводу целей столь тщательных сборов вокалиста. Своими репликами они-таки довели Тилля до ручки, и он уже был готов на них наброситься, но на помощь (скорее гитаристам, чем фронтменну) пришла Катя. Она подошла к дивану и, выразительно посмотрев на зарвавшихся остряков, пригрозила придушить их же собственными струнами, которые она безжалостно сдерёт с их любимых инструментов, если они не заткнутся. Рих с Поликом обмозговали "последнее предупреждения" и, решив, что судьбу лучше не испытывать, быстренько свернули развлекательную программу под лозунгом "Выбеси вокалиста". Придушить, конечно, может и не придушит, но струны порвёт точно.
Наконец, сборы были закончены, Тилльхен вызвал такси и под ручку с девушкой, одетой в шикарное вечернее платье, вышел из дома, затылком ловя завистливо-подтрунивающие взгляды согруппников.

В ресторане всё прошло «на ура». Свечи, интимная обстановка, хорошее вино. Катерина довольно щурилась, разомлев от выпивки и отличной еды. Тилль смотрел в её глаза, где отражалось пламя, и понимал, что всё больше и больше пропадает в них. Стараясь не сбиться на романтику, он о чём-то рассказывал ей, а девушка улыбалась и довольно щурилась на огонёк свечи.
- Тиллечка, пойдём погуляем что ли? Домой так не хочется! - попросила Катя, когда они уже собрались уходить из ресторана. Тилльхен обрадовался, что самому предлагать не придётся, и, попросив Екатерину подождать его на улице, понёсся в туалет звонить Риделю.
- Оли! Всё путём! Мы идём, готовься! - загудел он в трубку.
- Угу, - прошелестел басист, - Я на месте!
- Ну, куда пойдём? - спросила Катя, подхватывая Тилля под руку.
- Тут недалеко есть парк какой-то, - словно невзначай ответил Линдеманн, - Можно там погулять.
- Парк, это хорошо, - зачем-то сказала девушка и добавила, - Двинули.
Они шли под ручку по ночному Берлину, курили, шутили и смеялись. Тилльхен вдруг понял, что большего счастья ему и не надо: вот так вот просто идти с любимой женщиной, трепаться ни о чём, вдыхать ночной воздух... Странно, он впервые назвал её любимой. Раньше даже в мыслях он не осмеливался так её называть... Весёлые озорные глаза покосились на него:
- Пончик! Ты чего загрустил?
- А?.. Я... - Тилль немного растерялся, - Да всё нормально.
Сделав ещё несколько шагов, он, не в силах больше сдерживаться, остановился и прижал к груди маленького своего ангела. Девушка, удивлённо хлопнув глазами, задрала голову и уставилась на фронтменна:
- Тилльхен, ты чего?
- Просто очень тебя люблю! - абсолютно искренне отозвался Тилль.
Катя усмехнулась и, поняв это по-своему, обхватила ручонками внушительную фигуру вокалиста:
- А я-то как тебя люблю!
Она не совсем понимала, чем вызван такой прилив нежности музыканта. Точнее, догадка сама лезла в голову, но девушка настойчиво отбивалась от неё, просто не в состоянии позволить себе даже предположить...
До сих пор Катерина сомневалась на счёт этого прилива чувств вокалиста по одной простой причине: Тилль всегда был таким. Он всегда очень хорошо относился к ней: защищал её, дарил всякие ненужные вещи, типа плюшевых мишек, которые поголовно носили в последствии его имя, таскал на руках по всему дому, а иногда и на улице, привлекая ненужное внимание прохожих, называл солнышком, зайчиком и другими подобными ласковыми именами, ей единственной он позволял звать себя Пончиком и ничуть не обижался на это... Но сейчас что-то было в его поведении, в движениях, что заставляло девушку исподтишка заглядывать в его лицо, пытаясь угадать, разглядеть, что у него на уме.
Тилль нехотя отпустил девушку, и они завернули в парк.

- Я вижу место посадки! - радостно возвестила Катя, указывая на единственную скамеечку, замаскированную кустиками.
- О-ой! - вздохнула девушка, приземляясь на лавочку, - Как я устала!
Тилль присел рядом и покосился на соседний куст, в котором, судя по всему, и засел Оливер.
- Прохладно сегодня... - поглядывая на Катерину и присаживаясь рядом с ней, проговорил Тилль, - Ты не замёрзла?
- Ни капельки! - ответила Катя и уставилась на небо: - Ты посмотри, сколько звёзд! - восхищённо вздохнула она.
Тилль незаметно подвинулся поближе к ней и, не найдя, что сказать, только поддакнул и тоже впялился в чёрный купол над головой. Вокалист начинал нервничать. Идея, которую он утром принял с восторгом, сейчас не казалась ему уже такой гениальной. Внутри было как-то не по себе, и непонятное нехорошее предчувствие не давало покоя. Хотя, чего тут такого?..
- Красотищ-ща! - развивая тему про звёзды, а на самом деле просто не зная, что сказать, мечтательно протянула Екатерина и откинулась на спинку лавочки...
В это время, Оливер, вероятно решил, что настало время "Икс", и зловеще затряс кустарник. Катя вздрогнула и уставилась на отчаянно шуршащее растение. Тилль уже раскрыл свои объятия, готовясь принять в них девушку... Но! Вместо того, чтобы испугаться и прижаться к нему, как было запланировано, Катя сделала неопределённый жест, как бы загораживая собой вокалиста и, выхватив из сумочки газовый пистолет, направила его на кусты:
- А ну, выходи, падла!
Кусты затихли, понимая, что план катастрофически срывается. Тилль нервно обкусывал себе губу. Он и предположить не мог, что Екатерина поведёт себя именно так.
- Выходи, кому говорю! - настойчиво повторила Катя, медленно вставая с лавочки и подходя ближе.
Кустарнику пришла в голову блестящая мысль, что запугивать надо более натурально, и он начал завывать на все лады, пугая припозднившихся птичек и бродячих кошек.
Катенька никогда не страдала нерешительностью. Тем более в ситуациях, где ей грозила опасность. Поэтому она всегда действовала по принципу "любым способом устранить угрозу, разбираться будем потом". Сейчас угроза исходила из кустов, поэтому девушка, не утруждая себя в третий раз просить злоумышленника выйти, просто стрельнула. Щёлк! Струя едкой отравы вырвалась из дула пистолета. Куст зачихал, зафыркал, а потом взвыл голосом Риделя. Через несколько секунд вышеупомянутый басист с позором вывалился под ноги бесстрашной Екатерине и принялся рьяно тереть глаза и жалобно поскуливать. Катя подошла ближе и нагнулась, пытаясь рассмотреть субъекта.
- ОЛИВЕР! Етит твою мать! - девушка, наконец, разглядела в полумраке то, что валялось на земле, - Что ты тут делаешь?!
Оли, сидя на травке, по-партизански молчал и тёр глазки.
- Я спрашиваю. Что. Ты. Тут. Делаешь?!?! - девушка упёрла руки в боки и зло, исподлобья принялась буравить басиста взглядом.
- Я... Ну... Катя... - Оли был очень растерян, что наталкивало на смутные подозрения...
- Та-а-а-ак! - угрожающе протянула девушка и повернулась к Тиллю, - Ну-ка, родной, расскажи мне, что тут делает Оленька?
Тилль в который раз поразился её нечеловеческой проницательности (хотя его причастность к появлению Риделя в кустах была крупными буквами написана у него на лбу, а также невооружённым взглядом читалась в бегающих глазах). Что и говорить, растерялись оба не по-детски...
Молчать было глупо (а, судя по хищным глазам Кати, вдобавок и опасно), а говорить правду очень не хотелось. Да и вообще, скажи он ей, за ради чего весь этот спектакль, она в лучшем случае поднимет их на смех, а в худшем... Про худшее думать не хотелось, поэтому Тилльхен начал самозабвенно корчить из себя святую невинность.
- Понятия не имею! - честно глядя девушке в глаза, соврал он.
- Оли, ты что тут делаешь? - Тилль с картинным возмущением и негодованием посмотрел на Риделя.
Тот, продолжая тереть глаза, поднялся на ноги и не менее картинно шмыгнул носом:
- Гуляю...
- В кустах? - округлила Катя глаза, - Ночью? И при этом воешь, да? И часто с тобой такое?
- Я... Это... Ну, в общем... - Ридель отвратительно заикался и не знал, что сказать. Тилль сокрушённо схватился за голову. Катя это заметила, и подозрения усилились. Она с нарастающим раздражением переводила взгляд с Риделя на Тилля. Отвратительные мысли гадюками лезли в голову. "Цветочки, ресторан, вино... Свечи, романтика... Тёмный парк, воющий в кустах Ридель... Они хотели... Да как он мог?! ОН! Сволочь!" - внутри всё ухнуло вниз и начинало медленно закипать. "Решил взять меня хитростью!" - невольно пробежала догадка. "Не-е-ет!" - тут же простонало в голове, а к глазам подступили горячие слёзы. Звонкая пощёчина взорвала тишину ночного парка.
- Ка... - Тилльхен, держась за горящую щёку, попытался схватить девушку за руку.
- Не сметь за мной идти! - ядовито прошипела Екатерина и скрылась в темноте. Слёзы вырвались наружу и текли по щекам. "Как он мог? Как он мог? К А К О Н М О Г!?" - лихорадочно билось в голове...

Тилль плюхнулся на лавку и уронил голову на руки. Оливер виновато присел рядом, всё ещё потирая опухшие глаза.
- Тилль... - он положил руку на спину вокалиста.
- Я не понимаю... - горестно прошептал Тилльхен, - Что с ней? Она всё не так поняла... Я же не хотел... - он не договорил и снова закрыл лицо руками.
- Не расстраивайся, - снова подал голос Ридель, - Мы всё уладим, скажем, что это была просто неудачная шутка. Ну, придумаем что-нибудь... Прости меня, - виновато проговорил он.
- Оли! - Линдеманн поднял на него глаза, - Ты ни в чём не виноват.
- Пойдём, купим чего-нибудь выпить! - предложил басист и поднялся с лавки, - Если она пошла домой, то я уверен, что нам рады там не будут, - Оливер даже попытался улыбнуться.
- А если не домой?.. - взволнованно прошептал Тилль и умоляюще уставился на Риделя.
- Да ну что ты! Конечно, она пошла домой! - поспешил заверить Оливер, сам не особо веря в свои слова.
Две фигуры отделились от лавочки и побрели в сторону ресторана, где совсем недавно так хорошо всё начиналось.

Катя не знала, куда идёт. Она просто шла. Проклятые слёзы катились, не собираясь останавливаться. "Слабая, слабая дура!" - обозлённо шептала Катя сама себе. "Не хочу..."
Она вышла из тёмного парка и, немного замедлив шаг, побрела по ночному городу. Яркие витрины магазинов и неоновые рекламные вывески слепили заплаканные глаза. Слабый, чуть прохладный ветерок прикасался к коже и нежно шевелил волосы. Несмотря на поздний час, на улицах было довольно людно. Никто никуда не спешил, люди старались насладиться каждым мгновением этой тёплой летней ночи. Не замечая слёз в глазах девушки, они чинно проходили мимо, не удостаивая её даже мимолётным взглядом. До чужих бед тут никому не было дела... Екатерина впервые за столь долгое пребывание в Германии ощутила себя такой одинокой, никому не нужной, совсем чужой в этой красивой стране... Будь она дома, в России, в родном Ярославле, хоть один человек, но обязательно бы остановил её, спросил, что случилось, чем он может помочь. Кате стало невыносимо тоскливо и обидно за себя.
Ноги сами вывели её к высотному зданию на пересечении двух улиц. Она зашла во двор. От обиды, изнеможения, злости ноги подкосились, и она приземлилась на деревянную скамейку. И только тогда поняла, что пришла к дому, где живёт Алекс... Руки сами потянулись к сумке и почти против её воли набрали знакомый номер. Гудок... Гудок... Гудок... Гудок...
- Алло! - сонный, родной, такой далёкий и почти позабытый голос.
- Алекс, это я, - Катя всхлипнула и облизнула пересохшие губы, - Можно мне зайти?
- Катя! - парень тут же проснулся, - Где ты? Что случилось?.. Чёрт! (Вероятно, он свалился с кровати, потому что в трубке послышался характерный "бум")
- Я у твоего дома, - еле слышно промямлила девушка.
- Поднимайся немедленно! - скомандовал Алекс, поняв, что с девушкой произошло что-то нехорошее.

- Алёша... - Катя стояла перед ним с вымазанным тушью лицом и красными от слёз глазами. Парень пропустил её в квартиру, заботливо и обеспокоенно смотря на неё и не решаясь расспрашивать о случившемся. Сердце его колотилось, как сумасшедшее. "Что же могло заставить её придти ко мне? Ночью. Заплаканной..."
- Лёш, мне так плохо... - прошептала она и разревелась.
Алекс растерянно поглаживал чёрные волосы и приговаривал:
- Ну-ну... Ну, успокойся! Не плачь, всё будет хорошо... Сейчас успокоишься и всё мне расскажешь...
- Прости меня... - сквозь рыдания говорила она, - Я... Мне... мне некуда больше пойти! Прости меня... Я не...
- Ты всё правильно сделала, - пресёк Алекс её причитания, - Ты всегда можешь придти ко мне, и днём, и ночью... Мы же друзья. Или ты забыла? - он смотрел в её мокрые глаза и улыбался. Эти слова дались ему ох как тяжело, но он обязан был так поступить. Она сама пришла к нему. Пришла за помощью, как к единственному близкому... другу. Алекс решил всё за считанные секунды. Пусть так. Пусть он будет ей другом, всё как она захочет... Только бы почаще видеть эти зелёные глаза, только бы вернуть хоть малую часть её доверия, её любви. Дружеской, но зато настоящей искренней любви...
- Кто тебя обидел? - спросил Алекс, когда рыдания постепенно начали переходить во всхлипывания, - Ты поругалась с мужиками? - парень заботливо провёл её в ванную и велел умыться. Катя молчала, было видно, что ей очень тяжело.

- Выпьешь? - Алекс подошёл к столику с напитками.
- Побольше и покрепче, - попросила Катя, с ногами забираясь на большой кожаный диван.
- Так что произошло? - снова спросил Алекс, подавая ей стакан с водкой и присаживаясь рядом. Девушка сделала приличный глоток и судорожно вздохнула.
- Я закурю?
- Конечно, - кивнул парень.
- Лёша... - на глаза снова навернулись слёзы, а в голосе засквозило отчаяние, - Я не знаю, что мне делать...
Алекс внимательно смотрел на неё. Никогда прежде он не видел эту сильную девушку в таком плачевном состоянии. Он даже представить боялся, что довело её до такого.
- Я... Я... - глаза переполнились слезами до краёв, и солёная жидкость заструилась по щекам.
- Я люблю его... - воспалённые глаза смотрели испуганно и затравленно.
- Кого?
- Тилля...
Звукооператор немного помолчал, переваривая услышанное. Вот уж кого он никогда не представлял в роли катиного, хм, возлюбленного, так это Тилля. Смазливый Рихард, симпатичный Шнай, бабник Пауль... Но Тилль!
- А он? - Алекс подавил своё удивление и вполне спокойно посмотрел на девчонку.
- Он... - горестно усмехнулась Катя и подробно поведала ему историю, произошедшую не позже часа назад. Естественно, высказывая своё мнение на этот счёт.

- Хм... И с чего ты решила, что это очередной трюк, чтобы просто использовать тебя? - Алекс с интересом посмотрел на неё, - Вроде подобные поползновения прекратились довольно давно.
- Не знаю, Лёша, я ничего не знаю и не понимаю! - Катя отставила стакан на столик и схватилась за голову, - Они даже отмазаться не сумели. Вероятно, не продумали вариантов, решили, что всё пройдёт без сучка и задоринки...
- А может... - Алекс не выдержал и тоже плеснул себе беленькой, - А может он тоже... - парень сделал паузу.
- ЧЕГО ТОЖЕ? - уставилась на него Катя, нервно теребя рукав своего платья.
- Влюбился... В тебя.
- Хм! Вряд ли... - неуверенно отозвалась девушка и снова схватилась за водку.
- Почему же? - горячо заспорил Алекс, - Разве он плохо к тебе относится?
- Нормально он ко мне относится, так же как и все остальные...
- А остальные дарят тебе цветы и водят по ресторанам?
- Нет... Но...
- Что "но"? Это явные признаки того, что он влюбился... - Алекс помолчал, - Но в открытую сказать тебе этого он не может... Боится.
- Чего боится? - Катя с опаской посмотрела на своего собеседника.
- Того! Что выйдет, как со мной! - ответил Алекс и сколотил выражение лица аля "было, но прошло, вспоминать не будем".
- Не-ет! - отмахнулась от него Катя, - Чушь...
- Ну-ну-у! - многозначительно протянул парень, - Ладно, не хочешь, не верь... И что теперь будешь делать? - махнул рукой Алекс. Он был безмерно счастлив, что всего за несколько минут было восстановлена порванная ниточка доверия между ними. Катя вела себя почти также, как до того глупого предложения... Открыто, раскованно.
- Не знаю, - Катя завалилась на диван и принялась разглядывать потолок, - Ничего не буду делать. Опять сделаю вид, что ничего не произошло.
- А поговорить с ним не хочешь? - вкрадчиво спросил парень.
- Не хочу, - меланхолично отмахнулась Катерина, но звукооператор уловил в её голосе испуганные нотки.
- Ты боишься, - скорее констатировал, чем спросил он, - Ты его боишься?
- Что ты несёшь? - деланно воскликнула девушка, наверное, слишком поспешно, давая только лишнее подтверждение своему страху, - Конечно, нет, с чего бы это!
- Ну, твоё дело, - не стал приставать больше Алекс, потом злорадно добавил, разряжая обстановку:
- Они, наверное, все уже на ушах стоят! Как же - ты ведь пропала, а уже три утра!
Катя удивлённо посмотрела на часы.
- Точно! - хихикнула она, - Так им и надо, пусть побесятся! Можно ведь у тебе остаться?
Алекс ликовал - неосторожно поломанная дружба была практически восстановлена.
- Спрашиваешь! На диване будешь спать или меня с кровати сгонишь? - весело отозвался он.
- Да уж ладно! - нарочито снисходительно проговорила девушка, - Тут посплю!
Они выпили на посошок, скурили по сигаретке, Алекс принёс комплект постельного белья и помог Кате постелить кровать.
- Ну, спокойной ночи! - он чмокнул её в макушку и пошёл к дверям своей комнаты.
- Лёша! - её голос остановил его на полпути. Алекс повернулся, - Спасибо тебе... - тихо проговорила она и закрыла глаза. Звукооператор улыбнулся и, щёлкнув выключателем, тихонько прикрыл за собой дверь.

- Рих, ты спишь? - Тилль прекрасно знал, что Рихард спит. Чего ещё ему делать в три часа ночи?
- Конечно, сплю, идиот! - в подтверждение злобно вякнул разбуженный и потому неуравновешенный гитарист.
- Риха, слушай, ты не знаешь, Катя вернулась? - проигнорировав оскорбление, тревожно спросил Тилль.
- Что значит "вернулась"? - поинтересовался Рихард и сладко зевнул, - Она же с тобой ушла...
- Я знаю, что она ушла со мной!!! - заорал вокалист, - Я спрашиваю, она дома или нет?!
- Ну чего ты так орёшь? - обеспокоенно начал Рих, - Вы поругались что ли?..
- Не твоё дело, - пробубнил Тилльхен, - Пойди посмотри, она дома или нет, больше от тебя ничего не требуется.
- Всё, уже иду, - послышались звуки шагов, свидетельствующие о том, что Круспе действительно пошёл.
Тук-тук! - послышалось в трубке.
- Катя! Ты спишь? - ответную тишину прерывало лишь напряжённое сопение Рихарда.
- Тилль, она не открывает, - шёпотом возвестил Круспе.
- Зайди и посмотри! - приказал Тилльхен.
Раздался осторожный скрип открываемой двери.
- Тилля, её нет... И похоже, что и не было...
- Твою мать!.. - услышал Рихард прежде, чем пошли короткие гудки отбоя.

- Оли! Что делать? - сокрушался Тилль, меряя шагами пространство утреннего парка, - Где её теперь искать?!
- Тилль, успокойся! - попытался Оливер утихомирить несчастного, хотя и сам был взволнован не меньше, - Может быть она... Она...
- ЧТО ОНА??? - заорал герр Линдеманн, - Ей некуда идти! Это значит, что с ней что-то случилось!
- Может, она пошла к Якобу? - неуверенно сделал предположение Ридель.
- Якоб после репетиции поехал в Бонн, забыл? - обречённо проговорил Тилль и добавил совсем трагически: - Маленькая моя... Одна. Ночью...
- Тилль...
- Это всё из-за меня! - сокрушённо принялся причитать фронтменн.
- Не вини одного себя, я тоже виноват! - тихо промолвил Оливер.
- Никогда не прощу себе, если с ней что-то случится, - не слушай Риделя, продолжал Тилль.
- Надо искать её, - предложил басист, - Позвони Рихарду, всё равно он не спит, пусть поможет...
- Да. Ты прав... - Тилль виновато опустил голову и полез за мобильником.

Рихард, прыгая на одной ноге, проворно натягивая штаны прямо на ходу, шёл будить остальных.
Влетев в комнату барабанщика, он заорал, дёргая его за плечо:
- Шнайдер! Подъём! Катя пропала!
Шнай подпрыгнул на кровати, судорожно пытаясь разлепить глаза:
- Как пропала?!
- Вот так! Щас звонил Тилль, они поругались, и она ушла. А домой не вернулась... - коротко объяснил Рих, - Иди буди Пауля, а я за Флакой и Оликом...

Через десять минут в гостиной стояли четверо кое-как наспех одетых мужчин. Лица у всех были очень взволнованными.
- Тилль, Мы сейчас берём три машины, - вещал в мобильник Рихард, взявший на себя командование операцией "Поиск нервной, но тем не менее столь любимой всеми девушки", - Все в сборе, кроме Риделя. Не знаешь, куда он делся, вроде никуда не собирался?
- Со мной он, - буркнул Тилльхен, который не горел желанием рассказывать Риху, что же произошло на самом деле.
- А он-то как там оказался? - изумился Круспе, - Ну да ладно, потом расскажешь... Скажи, где вы, мы вас подберём. Потом разделимся и будем искать...

Через пятнадцать минут по утренним улицам Берлина нервно шныряли на сумасшедшей скорости три машины. Это глупое и бесполезное занятие продолжалось три с лишним часа и, естесственно, не дало никаких результатов.
Рихард лихо затормозил на светофоре и выкинул в окно окурок, наверное, двадцатой сигареты.
- Я его убью! - процедил он сквозь зубы, - Как он мог отпустить её?! Я вообще не понимаю, что произошло. Откуда там взялся Ридель? - Рих уставился на Шнайдера, в ожидании объяснений.
Шнай пожал плечами и отвернулся к окну. Внешне он был абсолютно спокоен.
- Если с ней что-то случится, я, клянусь, я его убью, - не унимался Рих, вдавливая педаль газа в пол.
- Его все убьют... - кивнул Шнай, уже придумывая, каким способом он будет это делать.

Катя сладко потянулась и села на диване. Взглянула на часы. Хм, странно, всего полдевятого утра. И чего она так рано вскочила. Ну да ладно, надо домой возвращаться.
"Хы-хым, домой... А разве там мой дом?.."
Девушка прошла в ванную, умылась, потом прошмыгнула на кухню и надолго припала к графинчику с холодной водой. Утолив жажду, Катя вернулась в комнату и натянула платье. Алекса будить не хотелось, поэтому она быстро черканула ему записку и, оставив её на видном месте, осторожно прикрыла за собой входную дверь. Надо было торопиться, а то эти придурки, чего доброго, ещё полицию на уши поднимут!..
Екатерина легко сбежала вниз по ступенькам и вышла из подъезда. Утренняя прохлада мгновенно пробралась под тонкое вечернее платьишко, заставляя девушку зябко поёжиться. Такси приветливо затормозило перед ней, стоило только поднять руку.
- Куда едем? - деловито поинтересовался шофёр. Катя назвала адрес и откинулась на мягкую спинку кресла. Настало время подумать, как вести себя с НИМ. А в голову, как назло, ничего не приходит. "Люблю... Люблю его больше всех на свете... И боюсь. Алекс прав, я боюсь, только не его, а того, что могу потерять... Даже не представляю, как мне жить без моего Пончика... Боже, ну зачем он так со мной?.. Запуталась. Успокоилась, но зато запуталась! Оставлю всё, как есть! Наплевать!.."

- Вот так вот, никому ты не нужна, - с досадой прошептала Катя, оглядывая пустую гостиную и прислушиваясь к тишине в доме, - Никто тебя не ждёт!
Вздохнула и пошла на кухню - похмеляться крепким кофе.

- Ну что у вас? - вопрошал озабоченный голос Пауля в десятый раз.
- Ничего! - раздражённо в десятый раз отвечал ему голос Шная.
- А у Тилля с Оливером? - не унимался мини-гитарист.
- И у них тоже...
- Вот чёрт!
- И не говори... - тяжкий вздох.

В девять утра уставшие и злые Раммсы подъехали к дому.
- Я звоню в полицию! - заявил Тилль, быстро выбираясь из машины и заходя в дом. В нос сразу врезался терпкий аромат свежего кофе, доносящийся из кухни. "ОНА ВЕРНУЛАСЬ!" - щёлкнуло в голове, и фронтменн понёсся на запах. Катерина стояла у кофеварки и наливала в кружку свежеприготовленный напиток. Вид у неё был слегка помятый и растерянный. Волосы кое-как стянуты на затылке бархатной резинкой, молния на платье не до конца застёгнута, движения рассеянные и не твёрдые. Теперь ревность не просто уколола, а затыкала Тилля до полусмерти. Она где-то ночевала. С кем-то... Тем не менее, он постарался отогнать страшные мысли и взять себя в руки.
- Заинька! Живая?! С тобой всё в порядке? - с таким воплем фронтменн бросился к подскочившей от неожиданности девушке и принялся обнимать её, расплескав полкружки кофе на пол.
- Отвали от меня, придурок! - злобно заорала Катя и вырвалась из тиллевских объятий.
Тилльхен стоял, переминаясь с ноги на ногу, и с выражением приговорённого к смерти смотрел на девушку. Остальные стали невольными свидетелями такой "тёплой" встречи и теперь толпились в дверях, недоумённо шушукаясь и не решаясь задавать вопросы.

- Ну чего вылупились? - процедила Катя, перешагивая лужицу из кофе и направляясь к холодильнику.
- Кать, ты где была? - осторожно спросил Рих, - Мы тебя искали...
- Не твоё дело! - зарычала Катя.
- Катя, мы так переживали за тебя, думали что-то случилось, - на помощь Рихарду пришёл Флаки.
- Где бы записать?! - снова взвилась Катерина, сама удивляясь своей агрессивности, - Переживали они!!! Ну и как, пережили? - ехидно поинтересовалась она, злобно втыкая нож в хлеб, будто несчастный батон и есть виновник всех бед.
- А ну, отвечай, где шлялась всю ночь? - Пауль оказался смелее всех и с видом разгневанного папаши выступил вперёд.
- Ах, какие мы смелые! Ух, какие мы любопытные! - злобно прошипела Катерина, медленно поворачиваясь и поигрывая ножиком. В её глазах заскакал безумный огонёк. Пауль невольно отшатнулся и поспешил спрятаться на спины остальных.
Тем временем, девушка всё-таки зарезала несчастный батончик и соорудила из его останков себе завтрак. Грубо распихав локтями толкущихся на дороге музыкантов, она направилась вон из кухни. Через несколько секунд наверху смачно хлопнула дверь, что означало, что монстрик заземлился в своём логове.

Тилль поспешил скрыться в своей комнате. "Где она была?" - вопрос мучил и не давал покоя. Он упал на кровать и уставился в потолок. "Самое главное, что с ней всё в порядке... Но всё-таки, где она была?... С кем?.. Сам виноват, сам! Во всём".

Екатерина затолкала в себя встающий поперёк горла бутерброд и залила его ставшим враз безвкусным кофе. Сей факт (безвкусного напитка) стал причиной новой вспышки гнева, и Катя с коротким вскриком метнула кружку с остатками кофеина в дверь. Ёмкость разлетелась на мелкие кусочки, брызги удобно разместились на светлых обоях. Катенька рухнула прямо на пол и заревела. "Истеричка поганая!" - обругала она себя, размазывая по щекам слёзы. Девушка не понимала, что с ней происходит. Она злобствовала, не в силах сдержаться, обижая ни в чём неповинных людей, которые, между прочим, действительно волновались за неё. Кто реально виноват в её временном психозе, так это Тилль и Оливер. А остальных-то зачем обтявкала?.. Катя махнула на всё рукой и бережно взяла со стола своего единственного преданного друга - ноутбук.
Прошло полчаса, которые девушка провела в стране, где она тайно мечтала жить, а именно в интернете. Постепенно психоз проходил, мысли принимали нормальные очертания и ясность. В этот момент в дверь кто-то тихо поскрёбся. Катя решила проигнорировать этот скрёб и с удвоенной силой застучала по клаве. Поскрёбывания усилились, и, наконец, в дверном проёме показалось лицо Рихарда, а затем и весь он возник на пороге комнаты.
- Можно войти? - робко поинтересовался он.
- Уже вошёл, - не отрываясь от компа, буркнула Катя, спешно вытирая глаза салфеткой, пытаясь уничтожить следы слёз. Рих осторожно подошёл к ней и заглянул в лицо.
- Плакала?.. - он сел рядом.
Катя отрицательно мотнула головой.
- Ну я же вижу, - закудахтал Рихард, - Вон, глазки красные все... Что произошло? Тилль обидел тебя?
Катя молчала, как Зоя Космодемьянская на допросе.
- Только скажи, - продолжал приставать Рих, - И мы набьём ему морду.
- Если надо, я и сама набью ему морду, - безразлично ответила девушка, делая вид, что с головой погружена в компьютер.
- Катенька, ты меня пугаешь! - обеспокоенно продолжал нудить Рих, - Почему ты не хочешь рассказать, что случилось?
Девушка аккуратно закрыла ноутбук и отложила его в сторону, потом закрыла лицо руками.
- Риша, пожалуйста, оставь меня в покое...
- Нет! - категорично заявил Рих и придвинулся вплотную.
- Ри-ша, - катин голос срывался на всхлипывания, - Я не хо... не хочу плакать при тебе...
- Ну... Ну... маленькая, - Рихард сгрёб девушку в объятия и испуганно продолжал, - Что он тебе сделал? Он тебя ударил? Скажи! Я с ним разберусь!
Катя отрицательно качала головой. Из-за слёз она не могла сказать ни слова. Рих гладил её по голове и шептал, чтобы она успокоилась. Наревевшись вдоволь, она подняла мокрые ресницы:
- Риш, я не могу тебе сказать... - только теперь до неё дошло, что во всём она виновата сама. Ни Тилль, ни Оли... Только она. Можно подумать, в первый раз её тут домогались! Да пора уже привыкнуть к таким вот странным проявлениям внимания. А она раздула из этого огромную проблему, мучая себя и окружающих. Раньше она и внимания не обращала на такие выходки, ну, стукнет чем-нибудь по башке, ну обзовёт нехорошими словами... А тут как с цепи сорвалась...
- Ты можешь сказать мне всё, - укоризненно покачал головой Рих, прерывая её внутренний монолог.
- Не могу.
- Можешь! - настаивал Рихард.
- Я не смогу... Если все узнают...
- Узнают что?
- Ри-их... - простонала Катя, - Это глупо, понимаешь, я сама не знаю... как это вышло... - она запуталась. В словах. Да и в себе тоже.
Пронзительные голубые глаза гитариста пытливо и тревожно сверлили её. Катя снова опустила голову и принялась теребить рукав платья, которое так и не успела, а, скорее, просто забыла снять. Рихард не мог понять, что могло так напугать и расстроить эту сильную и смелую девушку. Никогда он не видел её слёз... А теперь она сидит перед ним с мокрыми глазами, в которых затаился страх.
- Я была сегодня у Алекса, - неожиданно сказала Катя, не поднимая головы.
- У Алекса?! - Рих аж подскочил, - Но...
- Мне некуда было больше пойти...
- У тебя есть дом! - осуждающе-категорично заявил Рихард. Катя молчала.
- Вы помирились? - осторожно спросил Рих.
- Скажем так, он больше не собирается на мне жениться, - невесело усмехнулась девушка, - Пока...
- Почему ты не пришла домой? - продолжал сокрушаться гитарист, оскорблённый тем, что какому-то звукооператору доверяют больше, чем ему.
- Я не могла... - Катины губы снова предательски задрожали, - Мне было плохо... Я не хотела видеть... его.
- Тилля? - догадался Круспе.
Девушка кивнула.
- Господи, да что у вас произошло? - трагическим шёпотом задал Рих риторический вопрос. Риторический, потому что он так и остался без ответа.
- Я, наверное, уеду... - как-то совсем обречённо промямлила девушка.
- ЧТО?! КУДА?! ЗАЧЕМ?! - не на шутку испугался гитарист.
- Домой, - ещё тише пояснила Катя.
- НО ПОЧЕМУ??? - снова возопил Рих и резко встряхнул её за плечи, - А ну, говори, что случилось!
- Не скажу! - заупрямилась Екатерина, - Я уеду, на время...
- Никуда ты не уедешь! - заорал Рихард и рванул к дверям, - Раз ты не хочешь говорить, то он мне щас всё расскажет!
Катя вцепилась ему сзади в шею, повисла на нём и лихорадочно зашептала:
- Ришенька! Пожалуйста, не надо! Я тебя умоляю! Ну, пожалуйста...
Рихард, не моргнув глазом, продолжал свой путь с повисшей на нём девчонкой.
- Риша! - отчаянно взмолилась Катя, - НЕ НАДО!!!
Рихард танком пёр вперёд, не обращая внимание на девичьи вопли.
- Я люблю его, понимаешь... - она сказала это тихо, почти не слышно, спрыгнула на пол и закрыла лицо руками. Круспе встал, как вкопанный и медленно повернулся к девушке.
- Да-а-аа, - растерянно протянул он, - Но... ты... он... - Рихард ошалело делал какие-то неопределённые жесты и тупо хлопал глазами.
- А он? - пришёл, наконец, в себя гитарист.
- Что ОН? - Катю начинал раздражать этот вопрос.
- Он отказал тебе? - возмущённым шёпотом спросил Рих, не веря, что Тилль мог так поступить.
- Да о чём ты говоришь?! - воскликнула Катя, воздев руки к потолку, - Он не знает! - и тут же, спохватившись, зло прищурилась, - И не узнает! Так ведь, Риша?
- Ну... Это… - запнулся Рихард, который уже мысленно рассказывал Тиллю радостную весть, - Конечно. Можешь на меня положиться! Могила!
- Вот и хорошо! - снова грустно вздохнула Катя, - Пойду собирать вещи.
- Какие вещи?! - взъерепенился Рих, - Я сказал, ты никуда не поедешь!
- И кто мне запретит? - издевательски хмыкнула девушка, скрестив руки на груди.
- Я тебе запрещаю! - Рихард тоже встал в позу.
- Кто кому чего запрещает? - высунулся из своей комнаты Флака, привлечённый криками из коридора.
- Она собирается уехать в Россию! - тут же наябедничал гитарист, тыкнув в девушку пальцем.
- Зачем? - Флака поправил очки и весь вылез в коридор.
- Стукач! - Катя ткнула Риха локтем в бок, - За надом! - раздражённо ответила она Флейку и быстро зашагала в свою комнату.
- Что с ней творится? - вздохнул клавишник, печально глядя девушке в спину.
- Шнайдер был прав, - брякнул Рих и прикрыл рот рукой, понимая, что сболтнул лишнее.
- В чём это он был прав? - с интересом уставился на него Фляк и схватил за рукав, так как Круспе тут же попытался ретироваться. Мозг Лоренса защёлкал, выуживая нужную информацию.
- В том, что девочка влюбилась? - память у доктора была отличная. И не дождавшись ответа, продолжил вопрос:
- И в кого же?
- Ну точно не в тебя! - огрызнулся Рих, пытаясь высвободиться из цепких рук клавишника, - Да отпусти же!
- Рассказывай, что знаешь! - заговорщицким шёпотом приказал Флаки, затаскивая лидер-гитариста в свою комнату.
- Ничего я не скажу! - демонстративно заорал Рих, а потом тихо добавил: - Она меня убьёт, если проболтаюсь.
- Я никому! - заверил клавишник, - Давай-давай! Чего она тебе рассказала?
- Ну, ладно, - согласился, наконец, гитарист, которому вообще-то страсть, как хотелось поделиться этой тайной хоть с кем-нибудь...

Лоренс хмурился и молчал. Рихард давно закончил своё короткое повествование и теперь, ёрзая в кресле, ждал комментариев.
- НУ!!! Что ты об этом думаешь? - не выдержал гитарист, - Что делать-то? Нельзя же всё так оставить! Она плачет и собирает вещи! У меня снрдце разрывается!
- Для начала надо её успокоить, - задумчиво сказал Лоренс.
- Успокоить, успокоить, - недовольно пробубнил Круспе, - Не получается у меня! Не умею я девушек успокаивать!
- А ты не находишь, - клавишник хитро прищурился, - Ведь Тилль тоже не ровно к ней дышит...
- ???
- Я давно заметил, как он смотрит на неё, - продолжал развивать мысль доктор Лоренс.
- Да ладно тебе! - перебил его Рих, - Все мы, временами, на неё так смотрим, и ничего удивительного в том, что у Тилльхена возникает определённое желание... хм... когда она рядом...
- Да я не про это! - слегка засмущался Флака, припомнив, как сам грязно приставал к девушке и был позорно побит сковородкой, - Тут совсем другое. Ну, как тебе сказать?.. У него в глазах любовь, понимаешь? Любовь, а не похоть, - многозначительно закончил Фляк и поднял вверх указательный палец.
- Ну... - Рих призадумался, - И в ресторан её потащил... А в комнате у неё я розы видел, целый веник, - Рихард показал руками объём веника, - Наверное, от него.
- Но вот что между ними произошло? - принялся заново рассуждать доктор, почёсывая затылок.
- И как там оказался Оливер, - подсказал Риха, - Ведь они уходили вдвоём.
- Точно, - кивнул Флаки, - Оливер ушёл позже них. И не сказал, куда отправился... Я спрашивал…
- Ты считаешь, что Ридель здесь замешан? - поинтересовался Круспе.
- Не знаю, - пожал плечами Фляк, - Возможно.
Они ещё немного посидели, изображая из себя Эркюля Пуаро и Шерлока Холмса, пытаясь вычислить дедуктивным методом причину всех бед. Причина выясняться отказалась категорически.
- Ладно! - хлопнул себя по коленке Флака, - Нечего тут гадать! Иди к Катерине и не давай ей смыться, - велел он Рихарду, - А я пойду к Тиллю, - при этих словах он как-то безнадёжно покачал головой, - Может, получится у него что-то узнать.

Рихард вприпрыжку поскакал по коридору к комнате девушки, а Флейк побрёл к фронтменну. Герр Линдеманн лежал на кровати, лицо его было озарено всеми оттенками скорби и печали, а глаза сошлись где-то в одной точке на потолке и не двигались.
- Тилль, к тебе можно? - робко спросил Лоренс, просачиваясь в комнату.
- Нет, - глухим голосом ответили с кровати.
- Ну, Тилльхен! - раздражённо воскликнул клавишник, - Неужели тебе не стыдно?!
- ЧТО-оо? - взревел Тилль, - А с какого ... мне должно быть стыдно???
- С такого! - тоже разорался Фляк, - Довёл девчонку до истерики! И лежит тут, отдыхает, - Лоренс хотел было пнуть Тилля, но вовремя передумал.
- Это она меня до истерики и нервного срыва доводит! - протявкал Тилль и отвернулся в стенке. Полежав секунд десять в таком положении, он с непонятным отчаянием в голосе переспросил:
- Она плакала?
- Да, - кивнул Флака, - И ещё... Она собирается уехать домой.
- ЧТО? - Линдеманн моментально развернулся, подскочил к Флейку и вцепился в него, - Куда она хочет уехать?!
- Домой, в Россию, - Лоренс тщетно пытался вырваться из теллевских объятий.
Фронтменн сам разжал руки, и полупридушенный клавишник немедленно опал в ближайшее кресло.
- Чёрт... Чёрт. Чёрт! ЧЁРТ!!! - Тилль носился по комнате из угла в угол, чем вызвал у Лоренса лёкгое головокружение, - Флака! Что делать??? - он снова схватил клавишника за шиворот, - Где она сейчас?
- У себя... Рихард с ней, - ответил Флейк, испуганно шарахаясь от вокалиста и поправляя помятую одежду, - Я велел ему не отпускать её.
В следующую секунду Тилль рывком распахнул дверь и скрылся за ней. Лоренс потрусил следом - такое светопредставление пропустить было бы просто не прилично. "Может, камеру захватить?" - пронеслась в голове дурацкая мысль, которая тут же, учитывая трагичность момента, была безжалостно изгнана вон.

- Рихард! Выйди! - герр Линдеманн стоял на пороге катиной комнаты, оперевшись плечом о косяк.
- Ни-за-что! - отчеканил Рих и спрятал Катю за спину.
- По-хорошему говорю - вый-ди! - начал звереть и надвигаться на него Тилльхен. Гитарист уверенно отрицательно мотнул головой и приготовился защищаться. Понимая, что Ришке сейчас неплохо достанется на орехи, Катерина вынырнула из-за его широкой спины и встала между ними:
- Не смей его трогать! - маленький ангел не мигая смотрел бесстрашными зелёными глазами на вокалиста, пытаясь загородить собой объект, превышающий его по размерам раза в два. Тилль сразу заметил покраснения вокруг её глаз. В сердце ёкнуло.
- Рихард, ты уйдёшь или нет? - повторил Линдеманн, не в силах оторваться от гипнотизирующего изумрудного взгляда.
- Да пошли уже! - Фляк пришёл на помощь и поволок упирающегося всеми конечностями Риха к выходу, - Дай им поговорить!

- ...НЕ ТВОЁ ДЕЛО!!!!!..
- ...НИКУДА ТЫ НЕ ПОЕДЕШЬ!!!..
- ДА УЖ ТЕБЯ СПРАШИВАТЬ НЕ БУДУ!!!..
- ЕЩЁ КАК БУДЕШЬ...
- НЕ СМЕЙ КО МНЕ ПРИКАСАТЬСЯ, СКОТИНА!!!..

Флейк и Риха настороженно сидели под дверью, из-за которой вот уже десять минут слышался непрекращающийся ор.
- Милые бранятся - только тешатся! - удовлетворённо кивнул Лоренс, когда за дверью послышался характерный звук пощёчины.
- Что за шум, а драки нет? - Пауль возник из-за угла и удивлённо уставился на согруппников, расположившихся на полу.
- Драка там, - Фляк ткнул пальцем в катину дверь.
- Да-а-а!? - довольно протянул Полик, усаживаясь рядом и прислоняя ухо с дереву, - Какой счёт?
- Не знаю, - пожал плечами Рих, - Но Катька определённо ведёт!
В подтверждение его слов из-за двери послышался новый шлепок.
- НЕ СМЕЙ ТАК ДЕЛАТЬ!!! - тут же зарычал Тилль.
- А ТО ЧТО??? - и тут же последовала вторая оплеуха.
- Слушай, она орёт громче Тилля! - восхищённо пробормотал Риха, пытаясь ногтем выковырять из замочной скважины какую-то бумажку, дабы насладиться спектаклем в полной мере.
- Ну просто идеальная пара! - Пауль непроизвольно вздрогнул от звука нового шлепка катиной руки об тиллевскую рожу и кинулся помогать проковыривать "окно".

- ДА ТЫ! - Тилль аж захлебнулся в негодовании, - ДА Я ТЕБЯ!!!...
- ММММММММ!!! МЫЫЫЫЫУУУУУУ!!!! ЫЫЫЫЫЫЫЫЫ!!!!!!!!! - послышались на дверью нечленораздельные завывания и приглушённый шорох борьбы.
- Он её душит. Подушкой, - высказал предположение Фляк.
- Нет. Она его. Голыми руками, - плотоядно осклабившись, возразил Риха. Клавишник и два гитариста с утроенной силой набросились на закупоренную замочную скважину. За дверью теперь стояла абсолютная тишина.
- Кто-то кого-то всё-таки задушил, - констатировал Флака. Бумажка неожиданно вывалилась. Риха оказался первым и жадно припал к окошечку. Тут же он начал задыхаться и возмущённо выкрикивать:
- Он... Они там... Ну вообще!!! Они...
- Да что? ЧТО? ЧТО ОНИ ТАМ ДЕЛАЮТ?! - скакали вокруг Флака с Паулем, пытаясь отпихнуть лидер-гитариста от наблюдательного пункта, - Да пусти же посмотреть!
- Они там целуются!!! - выдал, наконец, Рихард, и зря! Полик и Флака тут же одним рывком отодрали гитариста от замочной скважины и вступили в неравный бой друг с другом за право лицезрения. Неравный, потому что Фляк подло, изподтишка зарядил Паулю в солнечное сплетение и, пока тот загибался, беспрепятственно занял оборону у "глазка".
- Мать моя женщина! Ну, что я говорил?.. Ишь, присосался! Кровопийца! - восхищённо зашептал он.
- Пусти, пусти!!! Дай посмотреть!!! - шипел пришедший в себя Пауль, пытаясь протиснуться между флякиным глазом и замочной скважиной.

Катя уже давно перестала сопротивляться, но Тилль всё равно крепко прижимал её к себе, лишая возможности двигаться. Наконец, он оторвался от нежных маленьких губ, разжал руки и, тяжело дыша, виновато посмотрел на девушку. Катя втянула ртом воздух и, пошатнувшись, схватилась рукой за стол. Меняя тактику нанесения ударов, она "для порядку" влепила вокалисту ногой под коленку. Тилль даже не пошевелился.
За дверью хихикали и улюлюкали.
- Ну, я пошёл... - неуверенно сказал Тилль.
- Да уж... - рассеянно согласилась Катя, стараясь не смотреть на фронтменна.
- Я попозже зайду, ладно? - он еле заметно улыбнулся, оценив трогательно-растерянный вид девушки.
- Да... наверное. Заходи, - Тихо шепнула Катерина. Тилльхен развернулся и взялся за ручку двери.
Подглядывающие, зажимая рты от смеха, бросились врассыпную и через секунду скрылись на поворотами.

Линдеманн нервно осмотрелся по сторонам и зашагал к себе. Щёки всё ещё горели от пощёчин, а губы от её поцелуя. "Уедет она, ха! Щас!" - довольно бормотал Тилль, закрываясь в комнате и заваливаясь на кровать. Он очень гордился собой...

Катя медленно опустилась на диван. Внутри всё горело. Руки дрожали. Да и сама она тряслась всем телом, пытаясь осознать произошедшее. Он поцеловал её... Так просто, схватил и заткнул рот своими губами. "Боже мой!" - Катя закатила глаза, проворачивая в памяти всё случившееся. От нахлынувшей волны удовольствия по коже побежали мурашки. Она схватилась за голову и повалилась на подушку. Счастливая улыбка озарила её ангельское личико.
- Мой любимый, - прошептала она. Сейчас хотелось только одного, чтобы он снова ворвался к ней, схватил, не церемонясь, не обращая внимания на вопли протеста и сыплющиеся удары и целовал, целовал, целовал... Полностью заставил её подчиниться... Только так! Екатерина поняла, что Тилль нужен ей, как воздух. Ни с кем другим она не сможет быть такой счастливой, никто другой не сможет так завладеть её сознанием и душой...

В дверь скреблись вот уже минут пять. Это был Рих, именно его жалобные поскуливания слышались за дверью, которая была предусмотрительно заперта на ключ.
- Риша! Да оставьте вы меня все в покое, - стараясь скрыть радостные нотки, проворчала Катя.
- Ну, зайчик! Ну пусти меня! Я хочу поговорить, - заискивал гитарист.
- Мы обо всём уже поговорили, - отрезала девушка.
- Ка-а-ать! Ну скажи, теперь у вас всё хорошо? - решил Рих выяснить прямо через запертую дверь.
- Что значит "у вас"? - возмутилась Катя и кинулась к дверям.
- Никаких "нас" нет, понял меня?! - девушка схватила гитариста за грудки и наклонила к себе, - Ты понял?! - угрожающе повторила она вопрос.
- Гы-гы! - сказал Риха, - А то я не видел!
- Ничего ты не видел! - тоном гипнотизёра дала установку Катя.
- А Флака и Пауль тоже не видели? - наивно поинтересовался Риша и расплылся в гаденькой ухмылке.
- Твою мать! - вполголоса ругнулась Катя.
- Нет у нас ничего, нет, не было и не будет, - сквозь зубы попыталась убедить гитариста девчонка.
- Да-да-да! - радостно пропел Рих.
- Пошёл вон! - взвизгнула Катя и захлопнула дверь.
"Этого ещё не хватало! Подглядывали, сволочуги! Ну, всё, теперь житья не будет... Всё-таки придётся паковаться и валить на Родину, подальше от этих ехидных морд", - невесёлые мысли постепенно вытесняли радость.

Катерина до самого вечера просидела взаперти, боясь нарваться на насмешки и издёвки, которые постепенно (она чувствовала это кожей) заполняли дом.
Пауль вот уже двадцатый раз принялся завывать в замочную скважину песенку про "тилли-тилли тесто" на отвратительном русском. Катя вымученно вздохнула и уткнулась в компьютер.
- А ну пошёл отсюда! - за дверью послышался знакомый рык, характерный звук подзатыльника и недовольный вопль Пауля. Катя затаила дыхание. Но Тилль потоптался у дверей и, так и не решившись постучать, ушёл.
Очень хотелось кушать. Девчонка подошла к двери и прислушалась. На кухне кто-то гремел посудой, готовя ужин. Желудок, реагируя на эти звуки, требовательно заголосил.
- Нет, ни за что! - она в ужасе представила, как вредный Пауль будет отпускать свои тупые пошлые шуточки из разряда "Тилли-тилли...", и выходить расхотелось совсем. Но жрать, тем не менее, хотелось неимоверно, ведь последний приём пищи был рано утром, а теперь было около восьми вечера. Словно прочитав её мысли и решив поиздеваться, в дверь постучал Рихард:
- Катя, выходи ужинать!
- Не хочу, - буркнула девушка.
- Оли приготовил мясо по-французски... Давай выходи! Ты что, голодовку объявила?
- Я на диете! - ответила Катя и сглотнула слюну, выступившую при слове "мясо". Екатерина отчаянно надеялась, что Рих предложит принести еду ей в комнату, но хитрый гитарист упорно не желал этого делать, решив, что голод не тётка, и рано или поздно, девушка поддастся воле чувств (читай - зову пищи).
- Ну, как хочешь! - он подёрнул плечами, сей жест обозначал примерно: "я о тебе забочусь ведь, дурочка! Но раз ты такая упрямая..." Далее последовал разочарованный вздох и удаляющиеся шаги.
Екатерина схватилась за живот, который от голода начинал переваривать сам себя и подошла к окну. Тут же её страдальческое лицо озарилось гениальной идеей. Под её окном, примерно на высоте метра полтора был козырёк крылечка заднего входа. А там до земли рукой подать (то есть почти ногой достать)! Девочка, ехидно потирая руки, схватила кошелёк и вылезла в окно... Спрыгнув на землю, она вприпрыжку понеслась в направлении магазина.
Обратно она вернулась, нагруженная двумя огромными пакетами, в одном находился приличный запас пиццы (мало ли сколько придётся сидеть затворницей), чипсов, орешков, короче, всякого подножного корма, который не требует приготовления, а другой был доверху набит пивом. Девушка, воровато озираясь, поставила пиво в кустик, решив, что если она не успеет уволочь наверх спиртное, то это можно будет пережить, но если у неё отберут пищу... Пыхтя и матерясь, она полезла наверх. Да, что и говорить, спуск был более приятным... Злая и взмыленная, через десять минут она вернулась вниз с верёвкой. Тащить наверх неподъёмный пакетище с "Туборгом" она решила непосредственно из комнаты.

Катенька довольно рыгнула, похлопала себя по животу и откупорила третью бутылочку пива. С голодухи, она сожрала две приличные пиццы, оправдывая себя тем, что если они остынут, то будут не такие вкусные. Поэтому желудок теперь осоловело икал вместе со своей хозяйкой.
- Катерина! Прекрати кривляться и выходи кушать! - сердобольный Рих настойчиво барабанил в дверь, боясь, что Катенька умрёт голодной смертью.
- Риша! Я умоляю, - простонала девушка, - Не надо о еде! Меня сейчас стошнит...
- Тебе плохо?! - не правильно понял её Рихард, - Врача вызвать? Скорую???
- Да не голоси ты... Обожралась я, вот и плохо... Ик! - ответила Катя и поудобнее устроилась на диване.
- ЧЕМ??? – и она с удовольствием представила, как округлились глаза и вытянулось лицо Риха за дверью.
- Носками! - очень серьёзно крикнула Катерина.
- Открывай давай и выходи! - снова забарабанил Круспе.
- Зачем? - удивилась девушка, - У меня всё есть: еда, пиво... Неет, Риша, не открою и тем более не выйду! Надоели вы мне все, - она уже откровенно вредничала.
- Где ты всё это достала, - снова поразился Рихард, - У тебя в комнате нычка есть, да? - сделал он предположение.
- Считай, что так, - не стала спорить Катя и поставила ноутбук на животик.

Часа через три попытки выманить Екатерину из убежища сошли на нет и дом постепенно погрузился в ночную тишину, прерываемую лишь периодическими всхрапами Раммсов. Катя немного пошныряла по сайтам группы, ехидно подхихикивая, выложила на них несколько пикантных фоток Штайнов и выключила компьютер. Вздохнув, подошла к двери, приложила ухо, прислушалась. Стараясь не шуметь, повернула ручку и высунулась в коридор. Дом пребывал в приятном ночном полумраке... Катя на цыпочках потрусила по коридору, спустилась по лестнице на первый этаж и, воровато оглядываясь, схватилась за телефон.
- Лёха, привет, это я, - зашептала девушка, прикрывая трубку рукой, - Я тебя не разбудила?
- Нет-нет, - поспешно ответил Алекс, - Ну, как там у тебя?
- О-ой!... - она набрала побольше воздуха в лёгкие и принялась пересказывать все произошедшие события.
Алекс хихикал, вздыхал, закатывал глаза, вставлял "ну ты даёшь!", "вот это да!" и "а он чего?".
- И чего теперь будешь делать? - поинтересовался парень, когда катин рассказ закончился.
- Это я у тебя хотела спросить, - обречённо ответила девчонка.
- Я даже не знаю... - растерялся Алекс, - Может, тебе стоит перестать бояться и начать строить свою личную жизнь? - осторожно предложил он.
Катя задумалась. А действительно, чего она так перепугалась? Что над ней будут смеяться? Так Тилль быстро всем по шеям надаёт - сразу отпадёт желание издеваться. Что ей дадут от ворот-поворот? В это верилось всё смутнее и смутнее. Если отбросить страх и мнительность, то становится ясно, что Пончик очень даже симпатизирует ей... Если не сказать больше.
- Ты считаешь? - неуверенно переспросила девушка.
- Я уверен, - утвердительно повторил Алекс.
- И что мне конкретно сейчас надо предпринять?
- Иди к нему.
- ЧТО-о-о??? - заголосила Екатерина на всю гостиную, позабыв про конспирацию. Спохватившись, она заткнулась и негодующим шёпотом повторила:
- Что?! Да ты в своём уме???
- Спорим, он не спит и ждёт... - издевательски начал Алекс голосом, которым берут "на слабо".
- Ничего он не ждёт! И никуда я не пойду! - категорично зашипела Катя.
- Ну и дура, - устало констатировал Алекс, - Говорят тебе, как лучше, а ты всё как в детском саду...
- А-а-лёша, я бо-о-оюсь! - жалобно затянула девушка.
- Чего ты боишься?! - повысил голос парень, - Как маленькая, ей-Богу! Ну не съест ведь он тебя!
Катя не нашлась, что возразить.
- А что ему сказать? - трясясь уже всем телом, предсмертно выдавила она из себя.
- Правду! - пафосно посоветовал Алекс.
- НЕТ!!! - Катя интенсивно замотала головой, - Ни за что! Я не могу!
- А я тебе говорю: надо сказать правду! - настырно повторил тот.
- Нет!
- Да!
- НЕТ!
- ДА!
- Не...
В этот момент на лестнице послышались шаги. Катя замерла и посмотрела наверх. Зевая и потягиваясь, в гостиную спускался Тилль.
- Лёха, он проснулся! - пискнула Катя и бросила трубку.
Девушка вжалась в спинку кресла, рассчитывая, что герр Линдеманн не заметит её в полумраке комнаты. Сердечко колотилось, сотрясая все внутренние органы, дыхание стало прерывистым, было такое впечатление, что ей не хватало воздуха. Уровень адреналина подскочил до критической отметки, а кровь уже вовсю намеревалась перейти в кипящее состояние. Тилль тем временем уже спустился и теперь медленно направлялся в сторону ненадёжного убежища дрожащей девчонки.
- Катя?.. - неуверенно спросил он в темноту.
Господи! Какой он!.. Катерина зажмурилась от страха, смешанного с удовольствием. Тилль ступал по мягкому ковролину комнаты, словно тигр по траве. Сильный, огромный, красивый. В тусклом свете, попадающем с улицы через неплотно зашторенные окна, были различимы литые мускулы на его обнажённом теле. "Моё! Всё моё!" - жадно подумала девушка и ещё сильнее вжалась в кресло, подумывая даже залезть под него (под кресло).
- Кать, это ты? - снова повторил Тилльхен. Он неумолимо приближался, и отмалчиваться было бесполезно и просто глупо.
- Я... - прошептала девушка пересохшими враз губами.
Вокалист, быстро сообразив, где скрывается объект, подошёл к креслу и присел перед съёжившейся девчонкой на корточки.
- Ты на кого тут орёшь среди ночи? - ласково спросил он, положив руки на подлокотники, пресекая тем самым всяческие попытки побега.
- Да так... Ну, в общем... - начала заикаться Катя, пытаясь на ходу чего-нибудь наврать.
- Алексу звонила... - тихо призналась она, так и не сумев придумать отмазку. (Такое случалось крайне редко).
- Алексу? - подозрительно протянул Тилль, - Ты же с ним не разговариваешь, после... - он задумался, подбирая слово.
- Мы помирились, - ответила Катя, не дожидаясь, пока Пончик придумает, как выразиться более корректно, и тут же добавила, - Ну, то есть, мы снова друзья.
- Понятно... - кивнул фронтменн.
- Кать... - его глаза блеснули в полумраке и остановились на лице девушки, - Сегодня, у тебя... Ну, то что произошло... Короче... - он явно пытался сказать что-то важное. Катя, широко распахнув глаза и затаив дыхание, старалась не упустить ни единого словечка.
- ...в общем, прости меня! - выдал Тилль совсем не то, что хотел сказать и уж точно совсем не то, что хотела услышать Катерина.
Девушка разочарованно выдохнула.
- Да ладно, всё нормально, - стараясь сдержать обидные нотки, как можно беззаботнее сказала она.
- Нормально... Нормально... - рассеянно повторил Тилль, отвернувшись от неё.
- Да ни хрена не нормально! - вдруг резко взорвался он. Катя от неожиданности даже подпрыгнула.
- Неужели ты не видишь, не понимаешь?!... - Тилльхен судорожно вцепился в её руку.
- Не понимаю чего? - шёпотом спросила она, сверля его глазами...
- Катя... Я... - Линдеманн нервно перебирал её пальцы, не решаясь сказать.
- А! Ладно! - Тилль резко поднялся, махнув рукой, - Ничего особенного... - он посмотрел на девушку болезненным взглядом, - Пойдём спать, или ты ещё кому-нибудь собираешься звонить?
Катя от досады вцепилась ногтями в подлокотник, скрипнула зубами, мысленно громко взвыла и поднялась с кресла. "Дура! Дура!" - крыла себя Катерина.
- Спокойной ночи, - тихо проговорил Тилль и скрылся в своей комнате.
- Твою мать! Твою мать! Твою ети мать!!! - вполголоса ругалась Катя по пути к своей спальне, - Вот дура! Идиотка!.. Ненавижу!
Не зажигая света, она подошла к кровати и сиротливо присела на краешек. Сейчас единственным желанием было зарыться в подушку и по-бабьи разреветься. От досады, от собственной глупости, от Бог знает чего ещё... Катя даже начала всхлипывать, но что-то не получалось, и девушка прекратила попытки устроить истерику. На столе тоскливо лежал ноутбук. Странно, ей совсем не хотелось брать его в руки. Странно... Как только происходило что-то, что раздражало, обижало, злило, пугало или вообще доставляло какой-либо дискомфорт, Катенька тотчас хватала комп и погружалась в любую работу. Интернет, сценарии, наброски песен, музыка... Да что угодно! Маленький электронный друг был единственным лекарством от любой депрессии. Но сейчас девушка была в ненормальном состоянии, её трясло, словно в лихорадке, но хотелось ей отнюдь не в интернет. Катя схватила пакетик солёных орешков и принялась их грызть, задумчиво покачивая ногой и пялясь в стенку.
- Я не смогла, - сама себе сказала Катя, - Струсила! Вот это да! Точно, стру-си-ла! - наконец-то она нашла подходящее слово своему поведению.
- Какой он! - восхищённо выдохнула девушка, - А ты дура набитая! - она снова обругала себя и улыбнулась. Этот диалог с собой очень её забавлял.
- И что мы будем делать теперь? - вопросила Катя.
- А что я? Я ни чё! - Катенька хлопнула глазами на воображаемого собеседника. Потом укоризненно покачала головой и снова погрустнела:
- Всё! Я схожу с ума!
Девушка со злостью отшвырнула пустой пакетик и облизнула губы. "Не уснуть..." - пробежала в голове мысль. Она покосилась в угол, где были свалены оставшиеся бутылки с пивом и брезгливо поморщилась. Пива больше не хотелось, факт. Задумчиво побродив по комнате, Катя пришла к выводу, что ничего ей не хочется. Впервые за год пребывания в Германии ей стало невыносимо, просто жутко тоскливо. За окном слышался приглушённый шум ночного Берлина, где-то орали коты, раздался звук тормозов подъехавшей машины... Катя легла на диван и попыталась закрыть глаза. Фигушки! Да какой тут, к чёртовой матери, сон!
Промучившись ещё около часа, обожравшись солёных орешков до отвращения, она решилась...

Из-под двери тиллевской комнаты пробивался жёлтый свет, что означало, что он не спит. Катя слегка поёжилась, но всё-таки подошла и, взявшись за ручку, осторожно повернула её. Тилльхен сидел за столом и, видимо, что-то писал. Девушка вошла очень тихо, поэтому он, поглощённый своим занятием, даже этого не заметил. "Новый шедевр клепает", - подумала она и, решив устроить вокалисту небольшой инсультик, подкралась к нему сзади и положила холодные пальчики на широкие плечи, попутно приказав уняться скакавшему галопом сердцу. Тилль подпрыгнул на стуле и резко повернулся. Лицо его было трогательно перепуганным и даже слегка бледным.
- Ууууф! - тяжело выдохнул он и схватился за сердце (с правой стороны, симулянт!), - Ты... Ты чего меня пугаешь?
- Пончик, мне не спится! - честно призналась Катя и попыталась заглянуть в листочек, лежащий на столе. Тилль поспешно перевернул его.
- Но-но-но! - хитро проговорил он, - Не покажу!
В Катерину вдруг вселилось необычайное спокойствие и умиротворение. Почему она так боялась? Он такой милый, такой хороший... Он никогда не даст её в обиду. Кате даже стало стыдно за своё глупое поведение. И чего она так сопротивлялась?..
- Ну, По-оо-ончик! - затянула она медовым голоском и обняла его за шею сзади, - Ну, пожа-аа-луйста! Ну, покажи!
- Нееет! - Тилль явно не ожидал такой реакции и слегка растерялся. Ему казалось, что девочка ещё минимум неделю будет прятаться от него, а она вот пришла... И ведёт себя, казалось бы, как обычно.
- Ну как хочешь, жадина! - пожала плечами девушка и забралась на огромную тиллевскую кровать, - Можно я тут посижу? Я не буду мешать, честно! - она смотрела на него глазами непослушного ребёнка, весело и озорно.
- Да сиди, конечно, - кивнул Тилль и сделал вид, что продолжил своё занятие. Ха! Конечно, только сделал вид, потому что все мысли теперь устремились на кровать, где удобно расположился, завернувшись в одеяло, ангел. Линдеманн тщетно пытался закончить стишок, посвящённый, кстати, ей, но, само собой через пять минут бросил это неблагодарное занятие и повернулся к девушке.
- Ну как? - поинтересовалась она, - Закончил?
- Нет, - Тилль отрицательно мотнул головой.
- Ну так заканчивай!
- Не могу, - улыбнулся Тилльхен.
- Почему? - два изумрудика ласково смотрели на него.
- У меня мысли путаются, - абсолютно честно признался фронтменн.
- Устал, наверное? - заботливо проворковала девушка.
- Нет, - снова не согласился вокалист, - Просто, когда ты рядом, я ни о чём не могу думать...
Катя судорожно вздохнула и очень серьёзно посмотрела на Линдеманна.
- Пончик...
- Кать, вчера... - начал Тилль, присаживаясь рядом с ней.
- Не надо про вчера! - оборвала его девушка.
- Нет, надо! - возразил вокалист и пододвинулся ещё ближе, - Потому что ты всё не так поняла и обиделась на меня.
Девушка молчала. Конечно, обиделась, а что ещё прикажете делать, когда любимый человек пытается хитрыми уловками использовать её в своих грязных целях, да ещё и дружку дать... Если бы это был кто-то другой, то никаких обид не было, просто все бы получили по мордасам, потом были великодушно прощены, и гулянка бы продолжилась... Но как стерпеть это от него?..
- Это Ридель всё придумал, - потупившись, начал вокалист. И рассказал всё от начала до конца. Даже про сто евро рассказал. Катя слушала сбивчивые объяснения и не верила своим ушам. Как же всё просто! Почему она сама не додумалась до этого, это же было очевидно! Она прижала кулачок к губам, еле сдерживая счастливые слёзы.
- ...ну, вот... А потом ты сбежала, - закончил Тилль. Он помолчал, пытливо косясь на девушку.
- Я люблю тебя. Очень люблю… По-настоящему… - тихо проговорил он, - И хочу, чтобы ты была со мной…
Катя медленно вытащила руку из-под одеяла и погладила его по щеке. "И плевать на всех!" - пронеслось в голове за секунду до того, как она бросилась в его объятья...

Утро пришло к ним в лице Рихарда. Его вопль о немедленном пробуждении вокалиста завис в воздухе.
- КАТЯ?!?! - он истерически хлопал глазами и хватал ртом воздух.
- Ну, Катя, и что дальше? Чего так орать-то? - девушка сладко потянулась и села на кровати, закутавшись по шею в одеяло.
- Но, НО... - Рихард тыкал пальцами то в Тилля, то в девушку, - НУ ВЫ ДАЁТЕ!!! - восторженно заорал он и выскочил из комнаты.
- Щас всем растреплет, - улыбнулся Тилль и обнял девушку, увлекая её обратно.
- Да и хрен-то с ним! - махнула рукой Катя. Ей было настолько хорошо сейчас, что думать о реакции Раммсов на всё произошедшее не хотелось абсолютно.

В кухне их встретили дружными аплодисментами.
- Прекратите ёрничать! - беззлобно попросила девушка и приняла из рук Рихарда чашку кофе.
- Мы так рады за вас, - шепнул ей Шнайдер.
- А уж я-то как рада, - доверительно ответила ему Катерина, подмигивая и улыбаясь.
Тилльхен с гордым и довольнющим видом прошествовал на своё место. Утро было на редкость прекрасным...

Но палёный запах беды уже витал в воздухе... Тонкий, еле уловимый запах...

После продолжительных шушуканий, улюлюканий, нескольких затрещин особо зарывавшемуся в своём остроумии Паулю, Раммсы позавтракали и разбрелись по комнатам - собираться на репетицию. Тилль резко распахнул свою дверь и, схватив проходившую мимо Катю, затащил её к себе. Екатерина коротко вскрикнула и укусила Тилльхена на ухо. Ему это до безобразия понравилось. Он швырнул девушку на кровать и прыгнул следом, рискуя задавить несчастную насмерть. "Несчастная" обладала отличной реакцией, поэтому вокалист плюхнулся на подушку, а не на неё...
Подобные акробатические этюды продолжались минут двадцать.
- ПОНЧИК!!! - заорала Катя, вырываясь из-под вокалиста, который нещадно щекотал её, - ХВАТИТ! Я сейчас буду умирать!!!
Тилль перевёл дух и, прервав это весёлое занятие, поцеловал девушку.
- Да пошли уже! - не унималась Катя.
- Без нас никто не уедет, - заверил её Линдеманн и снова полез со своими глупостями.
- Не "без нас", а "без тебя", - поправила его девушка.
- Екатер-рина! - строго посмотрел на неё Тилль, - Что это такое? Говори, что это у тебя за тайные дела такие?!
- Не скажу! - Катя проворно соскочила с кровати и рванула к дверям. Тилльхен поспешил за ней.

В гостиной собрались уже все, кроме Рихарда.
- Этот кретин сломал ноготь, - пояснил Шнайдер, - Щас подпилит и спустится.
- Ну, ладно, мальчики, мне пора! До вечера, - сообщила Катя, закидывая сумочку на плечо и шагая к дверям.
- А поцеловать? - тупыми коровьими глазами уставился на неё Пауль (издевается, гад!).
- Тьфу на тебя! - сказала Катя и хлопнула дверью. Тилль подошёл к окну. Девушка бодрым шагом направлялась к переходу, чтобы на той стороне поймать такси. "Почему она не вызвала машину?" - тревожно пронеслось в голове. Почувствовав на себе тёплый взгляд, Катенька обернулась и помахала Тиллю ручкой, подарив нежную, какую-то грустную улыбку...

Серая "Вольво" хищником выскочила из-за поворота. Тилль видел, как Катя успела беспомощно выставить вперёд руки... Словно в замедленной съёмке, железный бампер врезался в её хрупкое тело, подбросил вверх и перекинул через себя... Линдеманну показалось, что он услышал жалобный хруст.
Мелкая дрожь прошлась несколькими разрядами по всему телу. Страх, невыносимо огромный, жутко чёрный навалился со всех сторон и начал затягивать в себя. Тилль стоял несколько мгновений, в немом оцепенении, не в силах даже просто пошевелиться. Его крик заставил вздрогнуть весь дом. Больно. Больно...
- ВЫЗЫВАЙТЕ СКОРУЮ!!! - выкрикнул он, вылетая на улицу.
Растолкав моментально набежавших зевак, Тилльхен упал на колени перед ней. Страх пульсировал в висках... Катя лежала на асфальте, раскинув в стороны руки, её щека касалась пыльного дорожного покрытия, под головой расплывалось багровое пятно. Он осторожно, трясясь всем телом, попытался нащупать пульс на обмякшей руке. Его не было. Линдеманна поглотил ужас. "Ты не можешь умереть! Не можешь!!! Не можешь!!!" - истерично шептал он, наклонившись к ней. "Не бросай меня, умоляю!! Девочкааа!!!" Тилль почувствовал, как две пары рук силой отрывают его от земли. Он принялся сопротивляться. Перед глазами плавали какие-то круги и её лицо, бледное, с тонкой струйкой крови в уголке рта.
- Тилль! Успокойся! - дрожащий голос справа, - Дай врачам осмотреть её!
- Она ещё жива, Тилль, - послышалось слева.
Фронтменн мутными глазами посмотрел по сторонам. Вцепившись в него, рядом стояли Рихард и Шнайдер. Бледные, испуганные лица. Люди в белых халатах суетятся вокруг его девочки. Перекладывают её на носилки, втыкают в вены капельницы, на лицо напяливают кислородную маску... Взвыла сирена... и вот только багровое пятно на асфальте...
- Катя! КАТЯ!!!!......
- В машину! - сухой голос сзади. Это Оливер. Он уже в машине. Он говорит, что сейчас поедем в больницу.

"Сколько прошло времени?.. Час, два, три?.. Девочка... Моя..." - Тилль, сидя на больничном диванчике, судорожно сжимал голову. Здесь были все. Рих, Шнай, Оли, Пауль, Флаки... Якоб приехал совсем недавно вместе с Алексом. "Ты не имеешь право бросить нас всех..." Дверь в операционную была по-прежнему закрыта. Рихард курил сигарету за сигаретой. Флака отчаянно грыз собственные очки. Оливер, перебирая чётки, вероятно, молился за неё. Шнайдер неподвижно стоял у стены. Пауль молча носился взад-вперёд по больничному коридорчику. Алекс лихорадочно трясся и бессмысленно тыкал кнопки выключенного сотового телефона. Якоб, поминутно хватаясь за сердце, пил валидол.

Через четыре часа Екатерина умерла на операционном столе, так и не придя в сознание.

Врачи, на ходу стягивая повязки, вышли из операционной. Рихард бросился к ним. Они отрицательно качали головами и бормотали дежурные фразы сочувствия. Круспе закрыл рот рукой и обезумевшими глазами посмотрел на остальных.

Из груди Тилля вырвался крик. Он вскочил, ворвался в операционную, отшвырнул медсестру, отсоединяющую последние трубки от девушки. Катя лежала на столе. Белая простыня прикрывая её бездыханное тело. Тилль взвыл. Бережно взяв на руки остывающее, но ещё тёплое тело, он опустился на пол, беззвучно сотрясаясь в беспомощном рыдании.
- Девочка... Девочка... - он качал её, словно убаюкивая, нежно гладя чёрные, слипшиеся от запёкшейся крови волосы, разрываясь от боли...

«ЕЁ БОЛЬШЕ НЕТ... ЕЁ БОЛЬШЕ НЕТ. ЕЁ БОЛЬШЕ НЕТ!..» - пульсировало в голове.

В гостиной висела боль. Вязкая, сводящая с ума, хватающая костлявыми холодными пальцами. Все молчали. Всё случилось слишком быстро. Слишком глупо и бессмысленно. Тилль большими глотками пил водку, кем-то налитую в кофейную кружку. Вокалист внимательно вгляделся в неё. Это была кружка Кати. Сегодня утром Рих наливал ей кофе именно в эту кружку. Её даже не успели помыть...
"Это не может быть правдой... Это чудовищная, страшная ошибка... Она не должна была уйти! Никогда..." Тилль судорожно сжал зубы.

В комнату вошёл Шнайдер. Он бережно прижимал к груди какие-то кассеты.
- Тилль... Это... - он старался говорить ровно, но удушливый комок боли в горле мешал, - Мы записали это с ней... Она готовила подарок Якобу на день рождения... Хотела записать альбом. А на барабанах не смогла сама, - Шнайдер еле сдерживал слёзы, - Возьми...
Тилль дрожащими руками взял кассеты. Якоб разрыдался.

Ледяной, совсем не летний ветер носился над кладбищем. Мелкий дождь оплакивал её. Тилль не отрываясь смотрел на гроб и не мог поверить, что она там. Что она никогда не вернётся. Что он никогда не услышит её голоса. Что он войдёт в пустой дом, и там не будет её смеха... Боль обволокла его. Рядом стояли остальные. Никто не верил. Никто не хотел верить. Якоб судорожно вытирал мятым платком глаза и сотрясался в беззвучном плаче. На негнущихся ногах фронтменн подошёл к могиле. Рывком открыл дубовую крышку гроба. Родное лицо было таким спокойным и умиротворённым, губы слегка подёрнулись синевой. Тилль взял её за ледяную руку. Он не хотел отпускать её. Не хотел... Как глупо... Как бессмысленно и глупо всё... Словно дурной сон... "Проснись, пожалуйста, открой глаза и скажи, что всё это глупая, дурацкая шутка! Я знаю, ты любишь так по-дурацки шутить... Умоляю!!!" Она не вставала, не открывала глаза и даже не улыбалась. Это было реальностью, отвратительной реальностью... без неё. И с этим ни-че-го нельзя было сделать.
- Тилль, - глухой незнакомый голос, отдалённо похожий на голос Рихарда, позвал его сзади. На плечо легла рука.
- Тилль... Не надо. Отпусти её.
Линдеманн медленно опустил крышку и отошёл. Гроб водрузили на канаты и спустили в яму. Первый комок земли гулко стукнулся о полированное дерево.

Ангел улетел домой...

Schwarzes_Eis

Страница голосования>>>