ПРЕВЫШЕ ВСЕГО

- Ты кто?
От столь неожиданного его появления и поспешного вопроса в лоб я растерялась и не подумав брякнула:
- Мурзя...
Язык-то я прикусила, но было поздно, он прекрасно расслышал и теперь пытался скрыть улыбку.
- Му-урзья... - задумчиво протянул он. От его русского у меня мурашки побежали... Вот кто меня, спрашивается, за язык тянул? Есть же у меня нормальное, даже красивое, я бы сказала, имя... Так нет! Надо было ляпнуть это глупое прозвище... Ну, дура, чего ещё с меня взять?..
Тилль тем временем перестал улыбаться и тоном хозяина, то есть обычным своим тоном, велел мне принести кофе в репитиционную. Я кинулась исполнять его волю. По несчастному моему телу бегали электрические разрядики, от которых меня периодически хорошо передёргивало.
На меня тут мало кто обращал внимание. Точнее сказать, вообще никто не обращал. У всех были свои дела и заботы, люди носились взад-вперёд с какими-то бумагами, документами, плёнками, непрерывно что-то треща по мобильникам. Группа бывала тут не слишком часто. По крайней мере, не так часто, как мне бы того хотелось. Я видела их пока только три раза. И это при том, что я работаю тут уже месяц. В мои обязанности входила "отвратительная грязная работа" - мыть полы в кабинетах, подавать кофе, напитки, строгать бутерброды и быть на посылках. "Отнеси это в 17-ую комнату...", "Передай Гансу, что я задержусь...", "Возьми трубку... Скажи, буду только после обеда..." Такая девочка на побегушках. На такую работу могла согласиться только русская. А мне нравилось. Честно. Меня абсолютно не напрягало носиться по этажам, выполняя различные поручения, варить ароматный кофе, вечерами махать шваброй... Я представляла себя этакой Золушкой из сказки, мечтала, что рано или поздно мой принц меня найдёт, разглядит... Моя зарплата меня более, чем устраивала. Мне платили сто евро в неделю, да ещё к тому же предоставили сносное жильё в подвальном помещении... Только не надо хихикать! Это у нас в подвалах только бомжи могут находиться. В Германии там порой даже приличнее, чем в некоторых русских квартирах. Так вот, моя комната находилась рядом с подземным гаражом. Была она довольно-таки просторной (по моим меркам), в ней помещалась кровать-полуторка, небольшой шифоньер, письменный стол, маленький холодильник. Менеджер, принимавший меня на работу, даже притащил мне б/ушный телевизор, маленький, почти такой же, какой стоял у меня дома... В общем и целом работой своей я была довольна, выполняла всё с охотой и вскоре люди даже начали периодически узнавать меня и здороваться.
В здании работало несколько русских. Вот странно, с ними у меня отшения не складывались абсолютно. Они ходили всегда такие важные, деловые, с задранными носами, никогда не здоровались и вообще старались не смотреть в мою сторону. Они, наверное, считали меня нищей переселенкой и стыдились, что одной со мной национальности. Переживать по этому поводу я, конечно, не переживала, но было не приятно... Земляки, так сказать, почти родные, а такое отношение к соотечественнице. Больше всего сдружилась я с охранниками. Это были молодые немецкие ребята, очень весёлые, порядочные и общительные. Частенько, закончив помывку полов, я приходила к ним скоротать вечер. Не подумайте чего нехорошего, мы просто смотрели телик или играли в карты. С ними всегда было весело. Ещё надо отдать им должное, благодаря этому общению, мой немецкий стремительно приближался к совершенству... И кстати, именно они и придумали мне это безобидное ласковое прозвище, которое намертво приклеилось ко мне и практически стало вторым именем...
В Германию меня тянуло очень давно. Но я хотела не просто съездить в отпуск, я жаждала именно жить там, работать, каждый день говорить по-немецки... Вы не подумайте, я очень люблю Россию, горжусь тем, что я родилась в этой стране, но Германия была моей голубой мечтой... И этому существовало вполне простое объяснение. Любовь... Мне порой кажется, что всё на свете основывается на любви: к человеку, к деньгам, к власти, к свободе... Мой случай был банален - я влюбилась в человека. В прекрасного, творческого человека, который был для меня просто недосягаем. Он был звездой, известным немецким музыкантом. В России, дома я тихонько вздыхала вечерами на его фотку и пыталась внушить себе, что это пройдёт со временем... Но со временем становилось, как говорится, всё хужее и хужее. Сначала я худо-бедно подучила немецкий язык, а потом, якобы только "из интереса" начала лазить по немецким сайтам, где предлагали работу в Германии. Когда однажды мои глаза наткнулись на текст, где сочетались два слова "работа" и "Rammstein", по телу пробежал разряд. С того момента я чётко знала, чего хочу. Я хочу эту работу. Есть во мне такая особенность: если я чего-то хочу, по-настоящему, страстно, чтоб все мысли были этим заняты, чтоб ночью не уснуть от них, я всегда с упорством танка продираюсь напролом к намеченной цели. Любыми путями, любыми средствами, но я добиваюсь того, чего хочу. Так вышло и в этой ситуации. Не буду расписывать, как я выправляла документы, получала визу и тому подобные мелочи (а это для меня действительно были мелочи), скажу только, что мне очень повезло, и мою анкету приняли сразу и пообещали оставить за мной это место. На самом же деле, это мои работодатели считали, что им повезло. "За такую мизерную плату, такую грязную и не престижную работу..." Да разве они могли понять меня? Помимо того, что я теперь зарабатываю втрое больше, чем получала на прежней работе, я имею возможность хоть иногда, но зато совершенно бесплатно видеть предмет моего обожания! Куда им понять!.. Замечу сразу, что мои мечты о принце я предпочла оставить себе и именно в том виде, в котором они были изначально, короче говоря, я категорично запретила себя хоть как-то показывать свои чувства. Ну, во-первых, это было не принято там. Фанатов на работу не брали. А во-вторых, я прекрасно понимала (заставила себя понять), что ничего между нами не может быть, кроме, разве что, одной случайной ночи (и то, если очень повезёт!), которую он успешно забудет на следующее же утро. Меня это категорично не устраивало, потому что я всегда жила по принципу "всё или нечего". Не самый хороший принцип, знаю, но такая вот я, принципиальная.
Больно ушибив ногу о некстати возникший на дороге стул, матерясь вполголоса, я засыпала зёрна в кофемолку и нажала на кнопочку. За этот месяц я научилась варить кофе виртуозно. Даже книжку купила по его приготовлению. Главным правилом было - никакого растворимого дерьма, всё только свежепомолотое и только что сваренное. Не признавала я и кофеварок. Специально для этой цели у меня имелась электрическая плитка. Сейчас я старалась особенно, мне очень хотелось, чтобы им понравилось. Расставив шесть чашечек на пластмассовом подносике, всунув между ними сахарницу и молочник, я на трясущихся ногах отправилась в репетиционную. Конечно, на трясущихся! Ведь я в первый раз общалась с ним. Мне никогда не приходилось видеть его настолько близко, как сегодня, а тем более, разговаривать с ним. Ну, хотя, ту пару фраз вообще проблематично назвать разговором, но всё равно я была до ужаса счастлива. Было немного стыдно перед собой, что не отважилась посмотреть на него, разглядеть получше. Очень уж стеснялась...
Я осторожно поскреблась в дверь и толкнула её. Вся группа в сборе. Что-то обсуждают, рассевшись на диванах. Я до того разнервничалась, что с трудом улавливала суть их беседы. Что-то про музыку, три новые песни и про какую-то студию... Медленно я обходила каждого, ждала, пока возьмут чашку, перемещалась к следующему. Глаз я не поднимала, но чувствовала, что никто на меня особо не обращает внимания. Для них я была просто обслуживающий персонал. Только Оливер сказал "спасибо", просто "спасибо" и всё, сразу же вернулся к разговору, но всё-таки было очень хорошо от этого его слова. Я немного приободрилась, попыталась унять прыгающее сердце и одновременно не сбить дыхание. Последним я подошла к Паулю. Он принял кофе, я повернула боком, чтобы поставить поднос на столик, как вдруг он хлопнул меня по заднице. Тихонько так, ненавязчиво. Скорее всего, он частенько так делал, это было у него вместо благодарности за оказанные услуги. Ну, другая бы на моём месте улыбнулась, ойкнула, осуждающе покачала головой, просто промолчала бы... Да что угодно!.. Если честно, я сама себя не узнала, да и вообще не поняла, как всё получилось. Развернувшись на полоборота я влепила ему пощёчину. Тыльной стороной ладони, с отмашкой. Треснула и сама испугалась того, что сделала, только виду не показываю, а сама истерично так соображаю, что дальше делать. Извиняться? Глупо. Убежать? Ещё глупее. Стоять и молчать? Глупо и нелогично. Очень мне уж хотелось выйти из этой дурацкой ситуации хоть с мизерным, но достоинством. Все тут же замолчали и уставилсь на меня. Вот просто застыли, чуть ли не с открытыми ртами и смотрят. Видно, такое случалось крайне редко, чтобы Паулю да по морде. А я стою, глаза в пол, чувствую, как краснею под этими взглядами. Взяла волю в кулак, поднимаю голову и с уважением им так:
- Желаете что-то ещё?
Тут они в себя пришли и начали ржать. Пауль сначала сидел хмурый, а потом тоже начал улыбаться.
- Вот это Мурзья! - сказал Тилль. Тепло так. Я, наконец, отважилась на него посмотреть:
- Я могу идти?
- Да-да, конечно, - махнул он рукой и вернулся к своим делам.
Еле дыша, я вышла из репетиционной. А я молодец! Ай да я, я бы даже сказала! По мере того, как я удалялась с места происшествия, мной всё больше и больше овладевала гордость за себя, любимую. "А как я ему! Правильно, в следующий раз подумает, прежде, чем руки распускать!.. А они-то как удивились! Знай наших! Русские живыми не даются!" С такими бодрыми и патриотичными мыслями я продолжила свой рабочий день. С группой я не сталкивалась. Я даже не знала, хорошо это или плохо. После того инцидента в меня вселилась какая-то уверенность в себе. Я перестала прятать глаза от людей, стесняться всего и вся, краснеть дело и не по делу. Ну и пусть никто этого не заметил, я-то знала, что во мне что-то повернулось, повернулось в лучшую сторону... Но это так, небольшое отступление. Вечером, когда последние труженики отправились по домам я, вооружившись ведром и шваброй, отправилась по офисам. К слову, в моей так сказать компетенции были только кабинеты, расположенные на втором этаже, на остальных имелись свои уборщицы. В основном это были имигранты или подрабатывающие студенты и школьники. А вот мои "побегушки" распространялись на всё здание.
Последней по списку была репетиционная. Убедившись (путём приложения ушной раковины к двери), что там никого нет, я решительно всунула ключ в замочную скважину. Только я намотала тряпку на швабру, как услышала за спиной звук открываемой двери. Не ожидая ничего такого, я развернулась, предполагая, что это скорее всего охранник пришёл проверить, почему на пульте управления разомкнулась сигнализация (хотя прекрасно знал, что я в это время всегда убираюсь). Это был не охранник. Это был Пауль Ландерс. Он застыл на пороге, с интересом меня рассматривая. А посмотреть действительно было на что! Это днём я пыталась одеться по-приличнее, ну, там всякие костюмчики, туфельки, причёсочки... А вечером я могла одеться так, как хотела, то есть так, как мне было удобно. Драные джинсовые бриджы, вытянутая чёрная "борцовка", на голове - бандана, в руках - швабра. Было такое впечатление, что русских уборщиц он не видел никогда. У них ведь там даже последняя судомойка всегда выглядит с иголочки: униформа, мини-юбочка, шпильки... Тем не менее, через несколько секунд Пауль пришёл в себя и попросил меня уйти. Я пожала плечами и, подхватив ведро, направилась к выходу.
- Мне совсем уходить или можно позже придти убраться? - поинтересовалась я, оборачиваясь.
Пауль внимательно посмотрел на меня, даже прищурился. Потом неуверенно так произнёс:
- Мурзя?..
Мне польстило, что он помнит. Очень польстило! Просто супер-польстило!!! Обычно, кроме моих охранников, никто не запоминает более, чем на пять минут, как моё имя. А тут прошёл целый день!
- Да, - говорю, - Это я... - а сама к дверям, к дверям по-тихому продвигаюсь.
Пауль мои телодвижения заметил и за руку схватил:
- Подожди.
Меня если честно, как водой облило. Холодной. А потом и горячей. Да не нравится он мне вовсе! Просто, он же из Rammstein...
- Я хотел извиниться... - и вроде так смущённо глаза отводит, - ...за то, что утром так себя повёл... Я тебя не хотел обидеть.
- Да ладно, - говорю, - Ничего страшного, - а сама руку пытаюсь потихоньку высвободить и одновременно ущипнуть себя за что-нибудь - уж не сон ли это?
- Мы тут с ребятами решили посидеть немного, - вроде как отчёт мне даёт, и руку, зараза мелкая, не отпускает. Ещё и пальчики начал мне перебирать, словно так, случайно...
Я говорю:
- Ваше дело, сидите на здоровье! Я тогда завтра пораньше приду, уберусь... - и всё пытаюсь высвободиться, а у самой уже холодный пот по спине течёт. Глянула на него мельком... А ведь красивый, паразит!.. Так, самое время вспомнить про принципы!
- С нами не хочешь посидеть немного? - и глаза добрые-добрые, как у деда Мороза после пяти ёлок, - Так сказать, в знак нашего примирения...
- Какого, - говорю, - Примирения? Мы с вами не ругались. А за пощёчину простите, не сдержалась...
- Прощаю, конечно, давно уже простил. Ну так как? Придёшь?
Я так-то давно уже поняла, к чему он клонит, и внутри меня раздирали самые противоречивые чувства. С одной стороны, безумно хотелось оказаться радом с ними, да хоть бы и со всеми сразу! Мечта ведь! Всей жизни мечта! А с другой...
- Да пошёл ты на хуй, дорогой! - огрызнулась по-русски, рывком освободила руку, хотела что-то по-немецки добавить...
- Ты зачьем матом ругаишьсьа? - протянул Пауль обижено и даже, как мне показалось, губы надул немного.
Вот чёрт!!! Я бы добавила ещё - ВОТ БЛЯДЬ!!! Забыла, совсем из головы вылетело, что этот шпингалет по русски шпрехает! Ну чё, будь, что будет! И извиняться не буду! Нашёл тут девочку на вечер! Козёл!
- Русская, да? - прищурился лукаво, - То-то думаю, акцент какой-то проскальзывает...
- Ну, русская, и дальше что? - делая вид, что злюсь, бросила я, - Можно мне идти? - сказала так высокомерно, типа, ты тут, конечно, хозяин, а я - прислуга, но я тебе не рабыня, так что выводы сам сделай!..
- Вот люблю русских женщин за это! - Пауль выглядел очень довольным.
Я не стала уточнять, за что именно он любит русских женщин и, так и не дождавшись разрешения, самовольно покинула репетиционную. Что-то он мне там вслед пытался сказать, я уже не разобрала, так быстро зашагала, да и сердце прыгало у самой глотки, мешая дышать нормально.
В этот вечер я не пошла к охранникам, не пошла погулять, не пошла в магазин. Я заперлась в комнате, выключила свет и легла спать. Ну, как спать... Просто легла. Думала долго. Анализировала. Пришла, в конце концов, к выводу, что не надо беспокоиться, что у звёзд это обычное дело, так девушек шокировать, и что завтра Пауль про всё забудет. Забудет, что вообще была такая Мурзя, которая осмелилась дать ему по роже и отказаться от компании Rammstein. И все они забудут... Только бы забыли!
Треклятый будильник зазвонил как всегда не вовремя. Сон был замечательный... Ладно, чего уж там, сон мы оставим во сне, а теперь предстояло идти мыть репетиционную. Порядок, он и в Африке порядок. Всё должно быть чисто, мне за это платят. Я умылась, наспех запихнула что-то съедобное в рот (да не лень мне за продуктами ходить, я просто худею...), облачилась в свой "вечерний" костюм (джинсы драные, майка...) и со шваброй наперевес, насвистывая что-то очень похожее на "Buck dich", бодро зашагала на второй этаж.
Всю мою бодрость как рукой сняло, когда я отперла дверь. Мама моя дорогая! Что там творилось! Бутылки, целые и разбитые, бумажки, обёртки валялись по всему полу, окурки повсюду, отвратительная вонь, несколько сломанных стульев, диван опрокинут, на втором прямо посередине красуется всё ещё слегка дымящаяся выжженная дыра, пол залит чем-то по запаху очень напоминавшим пиво... Я прислонилась спиной к стене и съехала по ней прямо на пол.
- Ну, козлы! Ну, спасибо огромное!
Первым естественным желанием было зареветь от обиды. Вторым - уволиться к чёртовой матери... Потом ещё пришла идея повеситься и оставить записку, что во всём виноваты они... Когда желания иссякли, я поднялась и первым делом распахнула настежь все окна. Потом притащила большой мешок и принялась сгребать в него весь хлам. На это ушло намного больше времени, чем я предполагала. В животе что-то неприятно кольнуло, когда я заметила за диваном на полу кружевной красный лифчик довольно-таки внушительного размера. Я скосила взгляд на свой бюст, скептически поджала губы - сравнение было явно не в мою пользу. "Ну и ладно, зато она блядь!" - словно оправдывая себя, подумала я и, отшвырнув ногой чужое нижнее бельй, продолжала своё скучное занятие. Мусор был повсюду. Создавалось такое впечатление, что они целенаправленно всю ночь расшвыривали тут всё, что смогли притащить с собой. Мне назло. Мол, давай, девочка, умеешь хамить, умей и расплачиваться за хамство! Отомстили типа, ничего не скажешь, лучше и придумать не могли. Могу спорить, что это идея Пауля!.. После сборки бытовых отходов жизнедеятельности известного коллектива, я приступила к помывке пола. Диван я решила не трогать, полагая, что у этих уродов не хватит наглости ещё и обвинить меня в порче имущества, так что пускай сами отвечают за учинённый разгром. Обломки стульев я, правда, всё же собрала и запихала в ставший неподъёмным мешок. Кряхтя и непрестанно матерясь, поминая нехорошими словами всех ближний и дальних родственников музыкантов, весь этот продюсерский центр, всех его работников, Берлин и Германию в целом, я ползала на корачках, пытаясь оттереть засохшие пивные разводы. А комнатка-то была не маленькая!..
Моё мучение приближалось к своему логическому заключению. Согнувшись в три погибели, собирая тряпкой последнюю грязь, я задом наперёд двигалась к выходу. В том месте, где должен был быть дверной проём, я неожиданно упёрлась задом во что-то мягкое... Нет, не мягкое... Резко выпрямившись, я обернулась. Пауль стоял, опершись о косяк, и мило так улыбался. Вид у него был слегка помятый и сонный, но держался он очень хорошо, если брать в расчёт, что они тут вчера вытворяли... Наверное, моё лицо в тот момент сказало всё за меня. Ландерс прекратил лыбиться и поспешно затараторил:
- Привет, мы тут небольшой беспорядок устроили... А я вспомнил, что ты с утра хотела придти прибираться, вот, я и решил помочь.
Он замолчал с таким видом, словно я сейчас ему в ноги должна кинуться и благодарить, благодарить...
- Опоздали! Я уже закончила! - зло бросила я и швырнула тряпку в ведро. Пауль отскочил, но часть грязной воды всё-таки достигла своей цели.
- Как жаль... Я действительно хотел помочь... - он вроде как искренне расстроился.
Я грубо протиснулась между косяком и Паулем, потому как последний, видимо, по-хорошему не собирался пропускать меня. Пришлось прикасаться к нему. Руки он распускать не решился - у меня была наготове швабра.
- А ты неплохо смотришься в... - он, видимо, хотел что-то сострить по поводу позы, в которой меня застукал, но я резко оборвала его:
- Послушайте, герр Ландерс! Оставьте меня в покое! Мне не нужна ваша помощь, мне неприятно выслушивать ваши сальные шуточки и терпеть ваши неуместные заигрывания! Оставьте всё это для своих фанаток! Они будут счастливы!
Сказала со злостью, с раздражением, сама даже не думала, что так получится. Ну и что? Так ему и надо! С чего он вдруг решил, что ему всё позволено? Будто я не понимаю, чего он хочет от меня. Накоси-выкуси! Не на ту напал!
Пауль в растерянности проводил меня взглядом, так и найдя, что ответить.
Напрасно я надеялась, что группа в этот день не появится в центре. Столкнуться с ними пришлось несколько раз. Я старалась не смотреть на них, сворачивала за угол, если видела кого-либо из них на горизонте, короче, всячески избегала. Мне было отчего-то стыдно и ужасно неудобно в их обществе. Мне постоянно казалось, что они не считают меня за человека, за женщину, что просто хотят посмеяться, поиздеваться... Я еле дождалась вечера. Постепенно центр пустел. Я лично видела, как Тилль вместе с Рихардом направились в сторону гаража... Тоже мне! То по недялям их не дождёшься, то вот уже два дня торчат! И этот ещё цепляется... Что-то во мне тогда переклинило, наверное. Не навсегда, временно, конечно, но переклинило. Я злилась на них. Всерьёз. По-настоящему. Как на обычных людей, которые могут раздражать. И на Тилля почему-то злилась. Я раньше просто представить не могла, даже если хотела, как это можно на него злиться. А теперь могу, только не знаю, почему... Может, потому что он рядом, а ему наплевать на меня? Я-то в своих мечтах всегда представляла, что стоит ему только меня увидеть, что-то такое произойдёт, что-то особенное, сказочное... Напомните про принципы? Так никто же не запрещал мне мечтать... Жаль, что всё так вышло. Тогда-то мне и показалось, что, приехав сюда, я совершила ошибку. Что намного лучше мне было дома, в России вздыхать вечерами на его фотку и думать о нём, как об ангеле... Тут-то он был человеком... который любит девушек с большой грудью и в красных лифчиках.
Я вымыла полы. Было очень жарко, поэтому я нацепила вместо майки лифчик от купальника. Всё равно никто не видит (охранники не в счёт). Дверь в репитиционную была не заперта. Мне не хотелось открывать её, но возможно там просто один из охранников, проверяет чего-нибудь... Только внутри меня всё отвергало это наивное предположение. Глубоко вздохнув, я просунулась в дверной проём. Пауль! Ну а кто ещё?
- Простите! Я зайду позже! - захлопнула дверь и думаю, бежать или нет. Да не то, чтобы я его боялась, нет, конечно, что я, маленькая, что ли? Я не любила его. Но кожей чувствовала соблазн. Он сам шёл в руки. Он мне нравился... Но как бы глупо это ни звучало, я не хотела изменять Тиллю. Да! Наконец-то я сама себе призналась. Пусть это и было глупо и совершенно необосновано! В конце концов, я могла позволить себе всё, что угодно, и никто не посмел бы упрекнуть меня, разве что только позавидовать... Но это был мой запрет. Перед самой собой, а себя я не могла обманывать.
- Мурзя! - Пауль высунулся из комнаты. Ладно хоть опять за руку не схватил! Это радует.
- Зайди, пожалуйста! - не велел, не приказал. Попросил. Как-то даже жалобно. Хотя, может у него стиль такой. Одно из двух: либо я слишком подозрительная, либо совершенно не разбираюсь в людях.
- Зачем? - спросила я и на всякий случай отступила на шаг назад. Нет, на полшага...
- Ну почему ты меня боишься? Я что, такой страшный? - добродушно поинтересовался Пауль, с интересом разглядывая верхнюю часть моего купальника.
Я хотела сказать гадость, типа "я боюсь, что не сумею себя сдержать и снова сделаю вам больно", но передумала.
- Нет, вы совсем не страшный... Просто я не хочу... - тут я замолчала, раздумывая, чего же я всё-таки не хочу.
- А я ещё ничего и не предлагал, - он немного подумал, - Разве что попросил зайти. Или ты не хочешь заходить?
Я сдержанно улыбнулась. Ну чего ему от меня надо? Ведь коню понятно, что мой ответ "нет", или он просто не верит, что кто-то может ему отказать. А может просто заело. Наверное, так и есть.
- Ладно... - я зашла и в ожидании встала посреди комнаты, уперев руки в боки.
- Присядь, - попросил Ландерс, устраиваясь на диване и похлопывая рядом с собой ладонью.
Я мотнула головой, давая понять, что мне и так не дует. Я всё прикидывала, если он вдруг решит меня изнасиловать (я всегда думаю о самом худшем, хотя, возможно, это будет не так уж плохо), смогу ли я вырваться? Скорее всего нет. Он сильный, по крайней мере, сильнее меня. Тогда буду орать, решила я. Дверь закрыта не плотно, кто-нибудь услышит. Я могу очень громко орать, когда надо... Жаль швабру за дверью оставила, могла бы пригодиться... И драться буду. Кусаться, царапаться, пинаться. Пусть попробует справиться с русской женщиной. Скорее всего, у него ничего не получиться, не так-то легко попасть в движущуюся мишень, а в кусающуюся, пинающуюся и орущую вообще практически невозможно. А может, притвориться слабенькой и получить удовольствие, а потом строить из себя жертву сексуального терроризма?.. Всё равно, я не нужна Тиллю. Иначе вместо этого шпингалета тут был бы он...
- Я бы хотел пригласить тебя куда-нибудь, - прервал Пауль мои размышления.
Я внимательно посмотрела на него. Отвела глаза. Потом резко снова нацелилась на него, стараясь уловить истинную сущность его слов. Не получилось. Тогда ответила по-честному:
- Извините, но нет.
- Ты занята сегодня? Можно завтра. Завтра ты свободна? - я так и не могла понять, прикидывается он или нет.
- Я не занята, просто не хочу.
- Я же ничего такого особенного не предлагаю, - Ландерс явно растерялся, - Просто сходим поужинать и всё!
- Это не нужно ни вам, ни мне, - отрезала я и вроде как направилась к выходу, давая понять, что разговор окончен.
- Пожалуйста! - Пауль так поспешно преградил мне дорогу, что я чуть в него не врезалась. В его глазах читалось искреннее удивление и непонимание, ему всё ещё казалось, что я играю, но игра, по его мнению, заходила уже слишком далеко.
- Я понимаю, что вам это непривычно, - мягко сказала я, отступая назад, - Но поймите, не всегда и не все девушки должны и обязаны падать к вашим ногам при малейшем проявлении внимания с вашей стороны.
Тихо сказала, спокойно. А сколько было издёвки в этих словах. Пауля аж передёрнуло. Только теперь я поняла, что он действительно не имел ввиду ничего такого... Но было уже поздно. Раз уж начала гнуть линию, надо гнуть до конца. Тем более, что мне по большому счёту, наплевать на него. Ну, хотя, это немного грубовато... Да ладно, чего уж там, не буду я тут красивыми словами правду вуалировать. Надо пресечь это. Сейчас. ДА! ДА! ДА! Мне было очень, просто безумно приятно его внимание, но не этого я хотела на самом деле. Всё или нечего! Только так!
- Герр Ландерс, пожалуйста, - я состроила жалостливое выражение лица, самое жалостливое, какое только смогла, - Не надо больше меня никуда приглашать, очень прошу вас оставить меня в покое... - я помолчала, оценивая его реакцию. Он был расстроен. Прямо на лице было написано, что он очень расстроен. И теперь добить! Выставить себя пресвятой Девой Марией, а его чёртом-искусителем!
- ...я люблю другого человека...
- Понятно. Извини, - он сказал это сухо, очень сухо, мне даже показалось, что с горечью. И ушёл. Было ли мне его жалко? Да безумно!!! Мне хотелось броситься за ним следом, остановить, пожалеть... Прямо вот так вот обнять крепко-крепко, погладить по макушке... Все эти глупости я выкинула из головы тотчас же. И занялась своим делом - уборкой.
Погорячилась. Не то слово, как я погорячилась! Не могу, конечно утверждать, что это из-за меня, но всё-таки... их не было вот уже три недели. Ну, конечно же, это не из-за меня! Это я так просто думать хотела. Я не знала, где они, почему не приезжают, чем занимаются сейчас. Я искренне жалела себя. Даже плакала несколько ночей. Мне ничего не надо было, как только видеть Тилля, хоть издалека, но слышать его замечательный голос, знать, что он совсем рядом, что могу просто подойти и никогда не подходить... Просто знать, что могу... Я всё ещё считала его самым лучшим человеком... Всё так же я каждое утро просыпалась в своей комнатёнке и неслась наверх, каждый день я рассчитывала, что увижу их. Нет, день тянулся за днём, в непрерывном ожидании чуда, а оно всё не наступало и не наступало. Я успокаивалась только тем, что говорила себе - рано или поздно они приедут, обязательно приедут. Надо только ждать их. И я ждала. Терпеливо ждала и надеялась, что вот сегодня, сегодня... Эти три недели тянулись для меня, как три года. Я не знала, не могла даже предположить, когда наступит моё счастливое избавление.
Я возвращалась с вечерней помывки. Управилась поздно, ждала, пока в одном из офисов закончится банкет и гости разойдутся, потом драила посуду, расставляла по местам сдвинутые столы и стулья. Устала, как собака. Шла по коридору к своей комнате, а в голове одна-единственная мысль - поскорее в кровать, поскорее в кровать, в мою уютную, маленькую кроватку... И спать! До утра, до самого утра, не просыпаясь. Короче, мысленно я уже пребывала под мягким одеяльцем и даже начала видеть какой-то сон...
- Мурзик!
Я резко обернулась и, потеряв координацию движений, по инерции врезалась в стену. Было больно... Пауль подошёл ближе.
- Здравствуй.
- Вам тоже не болеть, - говорю, а сама не знаю, куда идиотскую улыбочку спрятать, пока не догадался...
- Хм! Всё тот же Мурзик! - и улыбается, прислонившись плечом к стене.
А я стою, не знаю, что сказать, так растерялась. Пытаюсь сообразить что-нибудь побыстрее, да ничего не выходит.
- А я скучал! - и так невзначай поближе подбирается. Ну я тоже, словно случайно заднего хода маленько даю и отвечаю:
- Очень приятно, вот только о себе сказать такого, к сожалению, не могу.
- Ах, ну да, помню-помню, ты же другого любишь! - и что это за тон у него такой издевательский?
- Да, дальше что? - я делаю вид, что начинаю раздражаться.
- Ты зачем мне соврала? А? - спрашивает так лукаво-лукаво.
- Чего я соврала? - искренне удивляюсь я.
- У тебя ведь никого нет...
- Это кто сказал? - в позу-то я встала, но мыслишки забегали: откуда, гадёныш, знает?
- Да какая разница, кто? Это же правда! - и смотрит так победоносно - словно уличил в чём нехорошем.
Я немного подумала, а есть ли смысл сейчас ему тут доказывать, что у меня муж и семеро детей? Может, он попросил тут кого-нибудь за мной присмотреть, а потом ему рассказать, или просто спросил у охранников про меня. Эти же деблоиды всё ему выложили, сто процентов! И сверху добавили, о чём и не спрашивал...
- Ну, нет, и что? - нехотя так отвечаю и хочу уже развернуться и дальше идти, как он меня вдруг резко так за плечи хватает, не грубо, но очень уж решительно, и к стенке. Прижал и смотрит прямо в глаза, внимательно, выжидающе, будто реакции ждёт.
- Отпустите меня, - вежливо так прошу и не вырываюсь совсем, просто жду, пытаясь на него не смотреть.
- Ну зачем ты так со мной, Мурзик? - и сверлит меня своими глазищами.
- А вы так со мной зачем? - говорю, - Я же ясно дала понять, что не хочу я с вами ничего иметь, открытым текстом теперь об этом говорю! Сколько можно? Ну чего вы от меня хотите? - и смотрю так жалобно.
- Что ты за женщина такая! - говорит с такой досадой, что самой аж стыдно стало, и руки разжимает, - Как льдышка холодная, ничем тебя не проймёшь!
- Так не надо меня пронимать, надо просто оставить в покое! Что я одна такая? Вон у вас сколько фанаток - любую выбирай, они на всё согласные, чего вы ко мне-то прицепились?
- Ааа! - махнул на меня рукой, - Ладно! На концерт наш хочешь сходить? Завтра вечером?
Как он, однако, резко тему поменял!.. А ведь правда, очень хочу! Не то слово, как хочу! Я ведь так ни разу и не была на их концерте. Когда они последний раз были в Москве, у меня просто денег не было, а потом я переехала в Германию, а тут мне не обязательно было посещать концерты, я ведь и так могла видеть их...
- Хочу, - честно призналась я.
- Завтра найдёшь Клауса Шульге, знаешь его?..
Я только кивнула.
- ...вот, - продолжил Пауль, который, как я поняла, уже со всеми заранее добазарился, - Я с ним уже договорился, он тебя привезёт и проведёт в vip-ложу...
- А это так уж обязательно? - неуверенно спрашиваю я, - Я бы могла и у сцены постоять неплохо...
- Ну только от этого не отказывайся! - Ландерс воздел руки к небесам, - Чего тебе там среди фанатов толкаться, задавят ещё, не дай Бог...
- Ладно, - пожала я плечами, - Это всё? Я могу идти?
Было такое впечатление, что Пауль меня не на халявный концерт приглашает, а распоряжения по работе даёт. Он только головой покачал, и я, наконец, смогла отправиться к себе. Не успела я с облегчением выдохнуть, как снова услышала его голос сзади:
- Давай я тебя домой подвезу.
- Не надо...
- Да прекрати ты! - раздражительно перебил меня Пауль, - Поздно уже! Просто отвезу и всё! Ничего такого...
- Да не надо, - говорю, - Я тут живу.
- Где тут? - не понял Ландерс.
- В подвале, там комната рядом с гаражом есть... - призналась я.
- В подвале?!..
- Да! - теперь настала моя очередь раздражаться, - Это всё?!
- А можно мне посмотреть?
- Посмотреть что?
- Где ты живёшь, - в глазах Пауля я прочитала, что он мне не поверил. Решил, что отмазываюсь от него, чтоб не подвозил...
- Да ради Бога! - я решительно зашагала по направлению к своей каморке. Пауль потрусил за мной.
- Прошу! - я отперла дверь и посторонилась, пропуская его вперёд, - Свет включите, справа...
Некоторое время Пауль просто стоял в дверях, жалостливо осматривая мою халупу. Потом перевёл на меня полный сочувствия взгляд.
- Что? - не выдержала я.
- Бедненькая! Как ты тут живёшь?! - воскликнул он и бровки домиком сложил.
- Нормально живу! - вот только мне тут его жалости не хватало!
- Но это же отвратительные условия!
- Герр Ландерс! Меня тут всё устраивает! Мне нравится, понятно!
- Сколько ты получаешь? - спросил Пауль очень серьёзно.
- Вас это не касается! - с вызовом так отвечаю.
- Всё равно узнаю...
- 100 евро в неделю! Довольны?! - меня он начал уже просто бесить.
- 100 ЕВРО?! В НЕДЕЛЮ?! - взвился Ландерс, - Да на это невозможно прожить!
- Это вам, может, и невозможно! С вашими запросами! - я начала здорово раздражаться, - А я прекрасно живу! Очень даже хорошо, если хотите!..
- Я сниму тебе приличную квартиру...
- Герр Ландерс, - стараюсь говорить вежливо, а внутри всё так и кипит, даже голос задрожал, - Мне только вашей жалости для полного счастья не хватает! Не нужно мне никакой квартиры, понятно? Вообще ничего от вас не нужно...
- Я же помочь тебе хочу! - вроде как оскорбился даже, - Ты не правильно всё понимаешь...
- Да уж конечно! Куда уж мне правильно всё понять - менталитет не тот! У вас ведь в Германии принято по доброте душевной девушкам квартиры снимать! Это в порядке вещей, да?
- Глупая, мне ведь ничего не стоит...
- Я сказала, нет! - отрезала я.
Пауль вздохнул, глянул на меня выжидающе - может, передумаю, пожал плечами.
- Ладно, не хочешь, не надо... Слушай, а у тебя имя нормальное есть, или ты и в паспорте записана как Мурзя?
- Да называйте Мурзиком, я уж привыкла, - отвечаю, - Все так называют, мне даже нравится.
Пауль не стал настаивать. Мурзик, так Мурзик.
В дверях он взял мою руку.
- Завтра приходи обязательно, хорошо?
- Приду, - а у самой дыхание перебивается, потому что он руку мне целовать начинает. Стою, выдохнуть боюсь. Я ещё не привыкла, что он меня за руку-то хватает вот уж который раз, а он тут... Вообще... И вот мне бы тогда в себя придти да дверь закрыть, так ведь нет! Растерялась, как девочка на первом свидании, замешкалась. Он меня и поймал... В прямом смысле этого слова. Как ловко у него получилось! Прижал меня к себе, обнял так нежно-нежно, по спине поглаживает аккуратненько. Я задыхаюсь, сказать ничего не могу. И тут он меня поцеловал... А у меня сил сопротивляться нет!.. Мамочка моя родная! Как он целуется! Про всё забыла, хотелось только, чтобы это не кончалось никогда...
Не знаю, сколько времени прошло, только я почувствовала, что нахожусь в горизонтальном положении у себя на кровати, а Пауль с меня майку стаскивает. И целует, целует... Взяла волю в кулак, увернулась от него, ладонями в грудь упёрлась и шепчу чуть слышно:
- Герр Ландерс... Пауль... Не надо... Пожалуйста...
Он остановился не сразу. На меня внимательно так смотрит:
- Что-то не так?
А я вся горю прямо в его руках, плавлюсь даже, воздух ртом хватаю...
- Всё, - говорю, - не так! Не надо...
- Почему? - искренне удивляется Пауль и улыбается.
- Потому! - я, воспользовавшись паузой, выбралась из-под него и отскочила на безопасное расстояние от кровати, на ходу оправляя задранную маечку.
- Ну, что ты так перепугалась-то? - улыбается так снисходительно, рубашку застёгивает, встаёт, подходит ближе... Я зажмурилась. Чувствую, он меня по щеке гладит:
- Не бойся, Мурзик! Слышишь? Пожалуйста, не бойся меня.
Не знаю, что на меня тогда нашло, но мне захотелось плакать. Наверное, я немного истеричка. И почему я позволила ему так далеко зайти? Да-а! Мужика у меня не было очень давно, вот в этом всё и дело!
- Я не боюсь, - говорю шёпотом, громче не получается. И куда вся моя смелость девалась? - Уходите, прошу вас!
- Хорошо, - видно, что Пауль и сам был не рад, что всё так получилось. Поторопился, определённо, напугал...
- Ты не злись на меня, ладно? - остановился у самой двери, повернулся неожиданно, а у меня уже слёзы катятся по щекам, крупные, как горох.
Закивала быстро-быстро, что угодно, только бы ушёл побыстрее! И вот уже сама его вытолкнула и дверь захлопнула. Сползла прямо на пол и реву. А чего реву, сама толком не понимаю. Может, от счастья?..
Спала в ту ночь плохо. Мерещился Пауль... Нет! Это надо срочно пресекать! Что я себе позволяю?! Я для него всего лишь очередная игрушка! О чём я только думаю? Это нельзя, это просто нельзя! А закрою глаза - и снова сладкие волны по всему телу разливаются, и ничего с собой поделать не могу...
С утра тенью проскользнула на свой этаж. Вздрагивала от каждого телефонного звонка, боялась по коридору пройти... Шульге сам меня нашёл. Я, если честно, подумывала вообще никуда не ходить, так мне не хотелось с Паулем встречаться. Но Клаус категорично заявил, чтобы я даже и не думала отказываться. Хороший парень этот Клаус. Какой-то там ...дцатый менеджер группы, у нас с ним как-то сразу сложились хорошие отношения. По секрету он мне шепнул, что герр Ландерс обещал его уволить, если я не появлюсь на концерте. Пошутил, конечно, но вывод можно и сделать.
Ну, вот, теперь не отвертеться. В семь часов Шульге приедет за мной и отвезёт в концертный зал, посадит в vip-ложу, как почётного гостя, блин...
Как же отвратительно в этой грёбаной ложе! Семь размалёванных грудастых тёлок в мини-юбочках были моими соседками. Я себя чувствовала среди них белой вороной, жалась в уголочек, в попытке слиться со стеной, так мне было неудобно и как-то гадко. Я прекрасно слышала, что они обсуждают... Вечеринка после концерта. Бэ-э! От этого становилось ещё противнее! В общем, время я провела плохо. Никакого удовольствия не получила. И хотя я пару раз замечала тревожные взгляды Пауля, направленные на балкончик, они меня не трогали и, тем более, не ободряли. В десять часов всё закончилось, и я с облегчением пошла в противоположную сторону этой раскрашенной семёрочке, а именно к выходу. У меня даже мысли не возникало, чтобы отправиться вместе с ними, мне этого зрелища и разговоров на балконе уже хватило.
Я вышла на улицу, вдохнула полной грудью свежий вечерний воздух, вытесняя из лёгкий адскую смесь духов этих девушек, которыми они (создавалось такое впечатление) обливались с головы до ног. Закурила сигаретку, прикидывая, что имеет смысл подождать, пока схлынет толпа и можно будет посвободнее сесть в автобус. Минут через 20, когда я уже хотела было двинуться к остановке, из дверей выскочил взмыленный Клаус и тут же накинулся на меня:
- Ты где шляешься?! Я всё уже по три раза оббегал! Пошли быстро! - он схватил меня за руку и поволок обратно в здание концертного зала. Несколько секунд я прикидывала, что ему может быть от меня нужно. Сделав пару предположений и решив, что мои желания с этими предположениями никак не сходятся, я начала сопротивляться и упираться в косяки:
- Куда? Зачем? Мне домой надо! Мне полы надо мыть! Клаус, мать твою за ногу! Пусти!
- Какие, к чёрту, полы?! - Шульге даже остановился (но меня не отпустил), - Там гулялова в самом разгаре! Плевать на полы!
Мои худшие опасения подтвердились и я приготовилась изобразить лёгкий обморок.
- Не хо-о-очу!!! - заныла я, вырываясь от Клауса.
- С ума сошла? - подозрительно посмотрел на меня менеджер, продолжая тащить меня теперь уже вверх по лестнице.
- Не пойду я туда! - заорала я и свободной рукой покрепче схватилась за косяк.
- Пойдёшь-пойдёшь! - кряхтя от натуги, Шульге отодрал меня от дверного проёма и потащил дальше. Вдалеке уже слышался приглушённый гомон гуляющих людей и раскаты музыки. Банкет проходил прямо в ресторане при концертном зале.
- Клаусик! - запричитала я уже всерьёз, - Ну я не хочу туда! Пожалуйста, отпусти меня! Мне до-о-омой нада-а-а!!!
На эти вопли менеджер ответил полным игнором. Наконец, он втолкнул меня в двери ресторана и принялся озираться в поисках свободного столика, не забывая крепко держать меня за руку. Я уже не дёргалась (всё равно бесполезно) и стояла, понуро склонив голову, в ожидании своей участи. Наконец, Шульге оптимистично поволок меня вправо (видимо, разглядел свободный столик). Как же я ошибалась! Насчёт столика, свободного... Шульге, сияя от чувства выполненного долга, подвёл меня к столу, за которым располагались Тилль, Пауль, Рихард и две девчонки с балкончика, и вручил, по другому не скажешь, Ландерсу:
- Вот! Нашёл. Пыталась сбежать. Сопротивлялась. Добровольно идти не хотела, пришлось тащить, - отрапортовал он.
- Молодец! - похвалил его Пауль, опять, собака злая, хватая меня за руку. Наверное, у меня просто был такой вид, словно я в любой удобный момент готова дать дёру отсюда. Шульге ухмыльнулся и откланялся.
Я чувствовала себя полнейшей дурой в обществе этих людей. Чтобы не стоять столбом и не казаться ещё большей дурой (хотя, разве это возможно?!), мне пришлось приземлиться рядом с Паулем на стул. Я не знала, куда себя девать. Эти шикарные девочки, не стесняясь никого, просто облизывали Тилля и Рихарда, вокруг все пили, орали и веселились... Всем своим видом я старалась показать, как мне тут отвратительно. Видимо, никто не понимал, а может, не хотел понять.
- Мурзик! Ты чего такая грустная? - Пауль наклонился прямо к моему лицу, заставив меня шарахнуться в сторону.
- Мне нужно домой! - отчеканила я, - Мне тут не нравится!
- Ну, Му-у-урзик! - затянул герр Ландерс, подтаскивая меня поближе к себе, - Не бросай меня! Мне без тебя так плохо! Хочешь коктейльчик? - так, понятно, он тоже уже неплохо принял на грудь, вон как глаза-то бесстыжие блестят.
- Меня сюда притащили силой! - напомнила я, - И я не намерена оставаться больше в этом борделе! - я презрительно покосилась на Тилля с полуголой уже девицей на коленях. Зрелище отвратительное. И больно очень... Где-то в районе сердца...
Я решительно встала и нацелилась на выход. Ну что за поганая привычка, хватать меня за руки!?!? Дёрнул меня тихонько - и вот уже стоим нос к носу. Как от него пахнет восхитительно!.. Дорогая туалетная вода, алкоголь и сигаретный дым... Это только кажется, что отвратный должен получиться запах, а мне тогда казалось, что это лучший аромат в мире! И снова я начала терять голову. Он меня уже обнимал... Остаться просил, обещал, что отвезёт меня, ещё что-то говорил... Я отнекивалась, просила отпустить. А потом он полез целоваться. Я честно пыталась увернуться, вырваться и уйти по-хорошему. Когда сзади я услышала подбадривающие пьяные выкрики и отвратительный женский хохот, внутри что-то взорвалось. Я кое-как вытащила руку и вмазала ему такой хук справа, что несчастный еле удержался на ногах. Сразу же развернулась и к выходу. На полпути перешла на лёгкий бег, так как мне показалось, что за мной началась погоня (оказалось, что не показалось), а по коридорам я уже неслась во весь опор, сбивая охранников и обслугу. Оглянулась только один раз, когда услышала, как Пауль зовёт меня. Обернулась и еле сдержалась, чтобы не засмеяться - герра Ландерса не пропускала охрана, шутка ли - отдать звезду на растерзание кучке стойких фанатов, дежуривших у входа. Я издевательски изобразила реверанс и выпорхнула на улицу.
Руку ломило от контакта с паулевской челюстью, ноги от кросса, который я дала по лестницам и коридорам, а грудь от раздирающего изнутри чувства... Сегодня я увидела моего самого дорогого на свете человека, того, кого я считала ангелом, кого я любила, нежно, бережно храня эту несуществующую для него любовь, ради которого я приехала в эту чёртову Германию мыть полы и разносить кофе, совсем в ином свете... Теперь я видела, что он далеко не ангел... Мне было неприятно, нет, даже противно! Ну, зачем, зачем меня притащили на эту грёбанную вечеринку? Я ж почти простила ему красный лифчик в репетиционной... А тут увидеть такое своими глазами, так близко! Я почти могла сказать, что разочаровалась... Мне так не хотелось терять эту мечту, эти красивые сказки, которые я придумывала про нас, эти чудесные цветные сны... Как я буду жить без всего этого, ради чего, ради кого мне теперь жить?.. Я ревела в голос, зарывшись в подушки у себя в комнате. Мне плевать было, что кто-то может меня услышать, плевать было на всё. Мне нужно было оплакать эту любовь. Глупые слова. Оплакать любовь... Её никогда не было, никогда не могло быть! Я поняла, что сама разрушила свою сказку, превратила её в отвратительную реальность, сама себе открыла глаза, сорвала и растоптала розовые очки!
Проревевшись, я села на кровати, всё ещё всхлипывая и размазывая слёзы и тушь по щекам и стала решать, что делать дальше. Моё дальнейшее пребывание здесь стало бессмысленным. Я больше не хотела, просто не могла даже мечтать быть с таким человеком... Да, глупо! Но он делал это на моих глазах! Если бы я осталась, возможно он бы и трахать её начал прямо на столике! При этих мыслях я скривилась и плюнула на пол. Решено. Вот так всё просто в моей жизни, надо просто успокоиться, подумать, и вот уже всё решено. Я уезжаю. Меня ничего тут не держит. Деньги? Да чихала я на эти деньги! Друзей тут у меня нет. Любимый... А-а! Никого нет! Всё! Завтра подам заявление об уходе. Интересно, а надо отрабатывать две недели? Ну, ничего, как-нибудь продержусь!
Всю ночь ревела. Просто удержаться не могла. С утра голова просто разламывалась на части. Я еле поднялась с кровати, еле доковыляла до умывальника. От холодной воды стало немного полегче. Я плюхнулась на стул, неслушающимися руками выковыряла таблетку анальгина, подумала немного и выковыряла еще одну, запила лекарство минералкой и начала строгать себе бутерброд.
В дверь застучали, как по башке. Я вздрогнула. Никто ко мне никогда не заходил... Мельком посмотрела на часы, нет, не опаздываю, ещё рано, чтобы меня хватились на работе, охрана никогда не беспокоит меня по утрам... Кто, мать-перемать, тогда это?! Стараясь ступать плавно, чтобы не стряхнуть голову, я подошла к двери.
- Кто там?
- Это Пауль, - послышалось из-за двери.
Его только не хватало! Вообще никого не хочу видеть, а тем более, этого...
- Мурзичек, открой, пожалуйста! - канючил за дверями Пауль. "Мурзичек! Хм! Где научился так склонять-то?" Я распахнула дверь. Пауль стоял на коленях и держал в вытянутых руках нехилый букетик роз.
- Прости засранца! - радостно прокомментировал он свою позу и цветы.
Я вымученно привалилась к стене:
- Герр Ландерс, я вас умоляю! У меня голова раскалывается...
- Не уйду, пока не простишь! - категорично заявил он и прополз в комнату, - Вёл себя, как последняя скотина! Каюсь!
- Ладно, прощаю, - что угодно бы сказала, только б ушёл поскорее, - Давайте свой веник и уходите, пожалуйста!
- Это ещё не всё... - как-то смущённо сказал Пауль, поднимаясь с пола.
Я совсем без интереса посмотрела на него. У меня прямо на лице, наверное, было написано: "Что угодно, только быстро!"
- Ты мне очень нравишься, - он помолчал, пытаясь уловить мою реакцию. Реакции не было, потому что я мысленно прикидывала, как составлять заявление об уходе и совсем не слушала своего утреннего посетителя.
- Ты так не похожа на остальных, ты... особенная, - продолжал распинаться Пауль, - Я почти сразу понял, что влюбился, как только тебя увидел там, в репетиционной... Ну, когда ты мне по роже первый раз дала... - он снова замолчал. Теперь на моём лице появились долгожданные эмоции.
- Это, что, вы мне тут в любви что ли объясняетесь? - не веря своим ушам, переспросила я.
- Да, - простодушно кивнул Ландерс.
Я вздохнула, отвела глаза, присела на краешек кровати, снова вздохнула. Пауль внимательно следил за моими действиями и прямо видно было, что очень ждал хоть какого-то ответа.
- Вы меня извините, - почти безразлично сказала я, - Но ничего не получится...
- Мурзя, я же всё для тебя... Я такую, как ты, всю жизнь ждал... - он не на шутку растерялся. Какой угодно, но только не такой реакции он ожидал.
- Герр Ландерс, - мне было неприятно ему отказывать, правда, неприятно, но делать было нечего, пришлось резать правду-матку, - Я приехала в Германию ради одного человека. Я его богом считала, ангелом, - я почувствовала, как комок к горлу подкатился, такой горький-горький, но всё-таки продолжала, - А теперь я поняла, что он обычный человек, он не ангел... Разочаровалась я... Короче! - я хлопнула себя по коленке и решительно встала, - Я сегодня увольняюсь отсюда и уезжаю домой, вот!
- Тилль, да? - бесцветно поинтересовался Пауль, нет, не поинтересовался, скорее, констатировал факт.
- Да какая теперь разница? - махнула я рукой, - Так что вот... Давайте прощаться...
- Я же чувствую, что тебе хорошо со мной... - очень серьёзно сказал Пауль, подходя ближе.
Я даже не знала, что ответить. Он прав, на сто процентов прав!
- ...тебе же нравится, когда я так делаю, - он осторожно обнял меня, - А когда я делаю так... - он дотронулся губами до моей шеи, - ...тебе нравится ещё больше.
Всё внутри горело, пылало и взрывалось...
- Не уезжай, - попросил Пауль, - Дай мне хоть шанс...
- Герр Ландерс, - прошептала почти одними губами, - Мне нужно на работу...
- Сегодня вечером, - он отпустил меня и отошёл на шаг назад, - Ладно? Посидим где-нибудь, поговорим. Ты успокоишься... Я не могу тебя просто так отпустить. Вечером? Да?
Я кивнула. У меня язык не ворочался отвечать. Всё становилось слишком сложным. Я понимала только, что меня на части разрывало рядом с ним - так было невообразимо хорошо. И что? Остаться с ним? А потом, когда он наиграется, быть выброшенной? Почему-то я не верила, что это всё по-настоящему, "взаправду", всё казалось глупой, затянувшейся шуткой.
Весь день я ходила, как тень. Не видела и не слышала ничего вокруг. Вечером на автомате вымыла офисы. Предстояло нечто серьёзное, требующее принятия решения от меня. Не люблю, когда приходится принимать такие решения... "А, может, не придёт?" - промелькнула в голове мысль о спасении (Господи, да какое уж спасение, когда увязла по самые уши?!). Тем не менее, я приготовилась. Я нервно курила, меряя шагами комнату, когда в дверь постучали. "А, может, не надо никуда ходить? Сделать прямо сейчас то, чего так хочется? И всё, завтра с утра на самолёт! Плевать на отработку, плевать на всех!" Что-то удержало. Наверное, зря я послушалась...
- Привет, - Пауль потянулся было ко мне, но, заметив мои испуганные глаза, просто отдал мне цветы, - Тебе. Хорошо выглядишь.
Мы поехали в маленький ресторанчик на самой окраине Берлина. В целях безопасности и вообще, чтобы никто не помешал, Пауль снял его полностью на этот вечер. Красивый жест. А ещё были красивый зал с мягким приглушённым светом, свечи на столе, тихая, убаюкивающая музыка... И Пауль. Пауль, который останется здесь.
- Чего ты боишься? - спросил он, подливая мне вина.
- Честно?
- Желательно, - усмехнулся... Почему я никогда не замечала, как красиво он улыбается?..
Терять мне было нечего, для себя я уже всё решила...
- Того, что рано или поздно вы меня бросите, - я впервые озвучила это. Даже наедине с собой я не могла признаться себе, что причина настолько проста. Всегда строила умопомрачительные теории о сложности отношений между мужчиной и женщиной, о своём непростом взгляде на проблемы... А на самом деле всё было гораздо проще, я просто боялась обжечься...
- Почему ты думаешь, что я тебя брошу? - задал Пауль резонный вопрос.
- Так всегда бывает, - я пожала плечами, - Тем более, с такими, как вы.
- С какими, такими?
- Вы меня прекрасно понимаете! - мне не хотелось говорить про это, потому что всё было бессмысленным, всё, даже этот вечер, - К вашим услугам тысячи женщин по всему миру. Я не собираюсь быть одной из многих...
- Ты будешь единственной... - снова он улыбнулся, заставив меня почти поверить. Почти... Вот в этом "почти" и заключался весь смысл. Я разучилась верить.
- Я не хочу с вами спорить.
- Так ты останешься?
- Сегодня да...
Он снова держал меня за руку, я почти привыкла к этому, но мне всё так же до дрожи в коленках это нравилось.
А потом мы танцевали. Медленно кружились по пустому залу под красивую музыку. Пауль умеет ухаживать. Его девушки должны быть счастливы. По крайней мере, я была... Он вообще на меня очень странно действовал. Находясь с ним рядом, я готова была забыть обо всём... Вот это меня и пугало.
Эта сказка не могла продолжаться вечно, я это понимала уже тогда... Всё было слишком хорошо, чтобы быть правдой, моей правдой.
Конечно, я согласилась, когда Пауль осторожно предложил поехать в гостиницу. Сегодня - моя сказка. Я прочитаю её до конца...
Я всё равно уехала. Через два дня Пауль отправился в какое-то там турне. Я, стараясь не подавиться слезами, обещала, что буду ждать. Я не могла сказать правду, тогда он потащил бы меня с собой. Это в мои планы не входило. Пару раз мне даже хотелось плюнуть на свои принципы, мне казалось, что без этих прикосновений я умру. Но я взяла себя в руки. Мы попрощались. Он вёл себя немного странно, словно чувствовал, что я задумала сбежать.
Вещи я собирала быстро. Заявление об уходе уже давно лежало подписанным на столе менеджера. Заказала билеты на ближайший самолёт до России и в ту же ночь улетела домой.
Наверное, я слишком боюсь обжечься. Ожогов много, вот и боюсь... Страсти, ревность, страх потерять любимого человека... Всегда я стремилась быть выше этого. Но у меня ничего не получалось. Наконец-то я нашла выход - выше всего было одиночество. Сказку я позволяла себе очень редко. Я считала, что нельзя привыкать к хорошему, волшебному, сказочному, а то оно перестаёт быть таким, становится обыденным, и сама жизнь становится тусклой и не интересной. Только лишая себя сказки, можно увидеть её, создать из ничего, из воздуха, из мыслей...
Через месяц я узнала, что беременна. Я не испугалась. Это, наверное, был просто шок, потому что иначе, моё спокойствие было просто необъяснимо. Я с невозмутимостью танка взяла денег из заначки, позвонила в больницу, записалась на аборт. Получилось всё просто и быстро. Через два часа я уже ехала избавляться от ребёнка. Спокойная, как удав, дождалась своей очереди, сняла одежду, позволила напялить на себя белый балахон, даже залезла на кресло... А потом меня словно переклинило, я отшвырнула маску с наркозом от лица, вскочила с кресла, перепугав врача и медсестру. Кое-как натянула свои шмотки...
Не могу я быть выше! Не мо-гу!!!
Обливаясь слезами, выскочила из больницы. В голове колотилось: "Не одна! Я не одна! Я теперь не одна!"
Рожала тяжело. Полуживая, лёжа на столе, посмотрела первый раз в эти родные ореховые глазёнки и весь мир простила... Сына назвала Иваном. Записала под своей фамилией, в свидетельстве о рождении в графе "отец" поставила прочерк, подмигнула моему ангелу:
- Никто нам не нужен, да, Ванька?
Теперь у меня было, ради чего жить...

Schwarzes_Eis