ЛЕГЕНДА О ТИЛЕ

И Тиль ушел… распевая свою новую песню. Но никто не знает, когда он спел последнюю.
Легенда об Уленшпигеле. Шарль де Костер.

Тиль, довольный и слегка навеселе, возвращался домой. Лифт не работал, и парню пришлось пойти наверх пешком. Не пройдя и двух пролетов, Тиль услышал неистовый грохот тяжелого рока и узнал голос Оззи Озборна. Сам Тиль не понимал по-английски, но Рихард перевел один из куплетов этой песни так: «Никто его не хотел, все только отворачивались, никто не помог – и теперь пришло время его мести». Впрочем, безысходность и ярость, звучавшие в песне, были ясны и без перевода. Тиль понял, что Кристоф дома, и притом не в самом лучшем на-строении. Скорее всего, пьяный. Тиль остановился, раздумывая, не сходить ли ему – неожиданно – в гости к Кри-стиану с Оливером. У парня было слишком хорошее настроение, чтобы общаться с пьяным Кристофом.
Музыка стихла. Тиль чуть качнулся на носках и уже повернулся, чтобы уйти, но тут услышал вступление к «Цыганке», любимой песне Рихарда у Блэк Сэбэт. Похоже, что и Рихард был дома. Тиль зашагал вверх, тихонько подпевая. Парня слегка повело в сторону, когда он решил перешагнуть две ступеньки разом. «Надо бы вытащить руки из карманов», лениво подумал он.

Тиль увидел три темных силуэта и поспешно сел прямо на землю у обочины дороги. Парень скрючил ногу, чтобы сойти за калеку, положил на колени шляпу для подаяния и вытащил четки. Уленшпигель давно не был у мессы, но молитвы еще помнил. Он тихонько загнусавил себе под нос, перебирая четки. Тиль слышал, как тихонько сопит Ламме в кустах, как тихо плещутся о берег волны Мааса. Путники остановились перед ним – ногами Улен-шпигель загородил всю тропинку. Тиль проворно протянул им шляпу и заканючил:
- Подайте грошик, милостивые государи! Вечно за вас буду бога молить! Здесь народ черствый, никто не пожалеет несчастного калеку!
- У нас у самих денег в обрез, дай бог, чтобы на дорогу хватило, - воинственно сказал низкорослый пропо-ведник. Он попытался переступить через ползающего перед ним Уленшпигеля, но не тут-то было – Тиль проворно схватил его за ноги. – С утра маковой росинки во рту не было.
Тиль заметил, однако, что у голодающих путников животики круглые, как у женщины на исходе беременно-сти.
- Плохое ты выбрал место, чтобы просить подаяния, - добавил высокий проповедник. – Только благосло-вить тебя можем.
- И то дело, - согласился Уленшпигель, вставая на колени.
Проповедник ленивым жестом благословил его. Тиль будто нечаянно ударил его головой в пузо. Монетки с веселым звоном посыпались на тропинку.
- Господь сотворил чудо! – воскликнул не растерявшийся проповедник, надеясь, что Тиль наклонится за монетами. Но Уленшпигель видел в глазах его свою смерть, а рука проповедника под плащом тянулась к мечу.
Тиль поднялся на ноги.
- Стальной ветер нынче сменил свое направление, - сказал Уленшпигель спокойно. – Он подует не на принца Оранского, а на вас!
Он вытащил меч.
- Черт возьми, нас предали! – воскликнул высокий проповедник. – Бей гёза!
Все трое бросились на него, размахивая мечами. Тиль вступил в схватку. Однако ж он все время пятился к кустарнику, и когда расстояние, по его расчету, стало меньше аркебузного выстрела, Уленшпигель крикнул:
- Давай, Ламме!
И сам упал на колени, чтобы открыть линию огня.
Из кустов раздался выстрел. Высокий проповедник упал лицом вниз, а второй выстрел свалил другого проповедника. Кашляя от порохового дыма, Тиль бросился на оставшегося в живых. Но тот, на его горе, оказался опытным бойцом и сразу ранил Уленшпигеля в голову и ногу. Кровь заливала Тилю глаза и мешала видеть, а из-за раненной ноги он едва успевал уворачиваться от выпадов противника. Фальшивый проповедник, видимо, пришел в ярость из-за гибели друзей и твердо решил уложить Уленшпигеля до того, как Ламме успеет перезаря-дить аркебузу. И все шансы для этого у него были. Тиль отскочил, отер кровь с лица. Перед глазами поплыли чер-ные точки от слабости.

Вонь из котла совершенно забивала запах сушеных трав, который так понравился Неле, когда она прихо-дила в пещеру колдуньи в первый раз. Варево, к тому же, громко булькало, и по звуку это очень напоминало, как будто кто-то пускает ветра.
Девушка развязала мешок и отвела взгляд. На гладкой красной коже черепа отсутствовали волосы, а лицо покойницы было неприятно синим. Колдунья за ухо вытащила голову из мешка и придирчиво осмотрела добычу.
- Ты уверена? – спросила старуха. – Ты понимаешь, что пока кольцо у него, он сможет вернуться в свой мир?
Неле кивнула.
Старуха сняла крышку с котла. Варево оказалось тошнотворного желто-коричневого цвета. Неле увидела огромный белый пузырь, поднимающийся со дна. Достигнув поверхности, он лопнул с ужасающим звуком.

При виде пляжных грибков, полузанесенных снегом, к горлу подступал комок. Рихард отвернулся и стал смотреть, как пологие волны накатываются на заснеженный пляж. Музыкант впервые был на Брайтон Бич, и Ри-харда сводило с ума ощущение, что все это он уже когда-то видел.
Женщина поморщилась и отпустила его руку. В магическом кристалле, лежавшем на скамейке рядом с ней, вспыхнули и пропали зеленые зигзаги, запахло озоном.
- Мне не нравятся твои мысли, - сказала женщина, кутаясь в цветастый платок.
- А плата – нравится тебе? – спросил Рихард холодно.
Она усмехнулась. В серых глазах женщины метнулись зеленые искры.
- Это вы в точку попали, господин хороший, - сказала она и протянула руку к груди музыканта. Но Рихард остановил ее.
- На что это будет похоже? – спросил он.
Женщина насмешливо надула губки, но все еже ответила:
- На башни, которых уже нет. Для тех, кто никогда их не видел, пейзаж кажется красивым. Но те, кто знают, что башни там были, каждый раз при виде пустоты в небе испытывают глухое беспокойство и тоску… Я понятно объясняю?
- О да, - сказал Рихард.
- Ты уверен? – спросила она. – Ты понимаешь, что перестанешь быть человеком?
Музыкант кивнул. Женщина порылась в кармане плаща, ища подходящий предмет, и выудила оттуда пер-стень. В янтаре застыла маленькая муха, но коричневая завитушка в желтизне имела слишком безупречную форму для того, чтобы камень был настоящим.
Ветер усиливался, волны сильнее бились о берег. Их рокот становился все громче.
Женщина пристально посмотрела на Рихарда. Затем засунула руку в грудь, резко повернула там – музы-кант побледнел от боли, но не закричал – и вытащила что-то кровавое, сочащееся. Ведьма разжала руку. Янтарь в перстне вспыхнул ослепительным, нездешним светом, а кровавый комок исчез.
Ветер взвыл над пустынным пляжем.

Его сильно мотнуло вперед, и Тиль испытал унизительное чувство беспомощности. Он подумал, что по-следняя кружка пива была лишняя. Парень поспешно выдрал руки из карманов. Стены заплясали перед его глаза-ми, а музыка вдруг пошла вкривь и вкось. Озборн завопил как человек, попавший в руки неумелому гестаповцу. Прежде чем выставленные руки Тиля уперлись в ступеньку, парень ощутил такой удар по затылку, что у него искры брызнули из глаз…

Ламме выстрелил в третий раз. Раздался оглушительный грохот, белое пламя полоснуло по глазам, и гёз на миг ослеп. Ламме подумал, что аркебуза взорвалась в его руках, и удивился тому, что еще жив и не чувствует боли. Он ощутил неприятное чувство, нечто вроде мозговой щекотки, но это быстро прошло. Да и зрение вернулось к Ламме. Первое, что увидел гёз, была целехонькая аркебуза в его руках. Ствол еще слегка дымился – значит, Лам-ме все-таки выстрелил. Он выглянул на тропинку.
Последний наемный убийца корчился в предсмертных судорогах, оставляя на траве алый след. Рядом с ним совершенно неподвижно лежал Уленшпигель. Лицо Тиля было залито кровью, а из бедра хлестало, как из бу-тылки с шампанским, если ее хорошо встряхнуть. Ламме подскочил к другу с проворством, неожиданным для своих размеров.
- Тиль! – закричал он. – Тиль!
Уленшпигель слабым голосом выругался по-немецки.
- На каком хочешь языке говори, милый друг мой, - воскликнул Ламме, стягивая с себя рубаху и разрывая ее на длинные полосы. – Только не молчи!
Он спустился к Маасу и зачерпнул воды из реки, затем промыл раны Тиля и полез в котомку за бальзамом. Уленшпигель только стонал. Ламме так спешил, что уронил в грязь полпалки чудной копченой колбасы, которую приберегал на черный день, но даже не заметил этого.
- Как холодно, - пробормотал толстяк, а Тиль ответил:
- Это у тебя от страха, с таким слоем жира ты голый не замерзнешь и зимой.
- Ты не умрешь, - сказал Ламме радостно. – Ты снова язвишь!
Он натянул на голое тело куртку и стал мазать раны друга бальзамом. Тот заорал таким дурным голосом, что в ответ заревел спрятанный в кустах осел.
- Да кто ты такой? – пробормотал раненный, вяло отбиваясь.
- Это я, Уленшпигель, я, твой друг Ламме! Ну, улыбнись же! Стальной ветер уже не подует на принца, и все благодаря нам с тобой, – ответил Ламме и перевязал Тилю рану на голове.
- Я рад, - сказал Уленшпигель нетвердым голосом.
- Сейчас я проверю в животах убийц, - сказал Ламме. - Ты уже вытряс оттуда немало симпатичных моне-ток! Вместе с кишками, ха!
Уленшпигель увидел тела, и глаза его расширились.
-Там должно быть еще! – воскликнул Ламме. Он оставил Тиля и стал обыскивать трупы.
- Это я их прикончил? – спросил Уленшпигель сломанным голосом.
- Ну, я тебе помог немного, - сказал толстяк. – Ты прости, Уленшпигель, что я так затянул со вторым вы-стрелом. Я увидел, что этот проклятый папист тебя ранил, и с перепугу просыпал половину пороха… Смотри! Что я говорил!
Ламме повернулся к Тилю. Руки толстяка были полны монет.
- Тут и каролю, и флорины, и daelder'ы, и патары, - воскликнул Ламме. – Просто золотые кишки у нищих проповедников! Теперь мы с тобой разбогатели. Больше трехсот каролю на двоих.
- А что, - сказал Тиль. – У нас совсем нет денег?
Но Ламме не обратил внимания на его слова и продолжал рыться в вещах проповедников
- А, вот и письма! – воскликнул толстяк и спрятал бумаги в потайной карман куртки. Кряхтя, Ламме подта-щил тела к узкой расселине и побросал мертвецов туда одного за другим. Туда же отправилось и их оружие, а из одежды Ламме взял только тот плащ, который меньше всего испачкался кровью.
Уленшпигель тем временем встал и оглядывался по сторонам с таким видом, будто видит все впервые.
- Вот ты и на ногах, - сказал Ламме.
- Твой бальзам действует, - ответил Тиль.
- Это бальзам мужества, - вычурно ответил Ламме.
В небе, уже почуяв добычу, закаркали вороны.
- Надо убираться отсюда, - сказал Ламме, глядя, как черные птицы кружат над расселиной, куда он спрятал мертвецов.
Уленшпигеля бил такой сильный озноб, что у парня даже зубы стучали. К вечеру похолодало, да и крови он потерял порядочно. Ламме протянул другу плащ и помог Тилю взобраться на осла. Пошел снег, смывая кровь с тропинки. Тиль посмотрел на реку, серую реку под стальным зимним небом, и спросил:
- Что это за река?
- Маас, - удивился Ламме.
- Я так и подумал, - пробормотал друг. – И куда мы теперь?
- В Гюи, - ответил Ламме.
Они тронулись в путь.
- А какие города еще тут рядом есть? – спросил Тиль. – Крупные?
- Маастрихт.
Тиль присвистнул и сказал:
- Так это же Нидерланды!
- Фландрия, - мягко поправил его Ламме.
- Скажи мне еще раз, как меня зовут.
- Ты – Тиль Клаас Уленшпигель, - ответил Ламме, тревожно поглядывая на друга.
Вид у Уленшпигеля сделался обалделый, и он замолчал.
- Видать, тебя все же выстрелом задело, - сокрушенно сказал толстяк. - Как у меня это получилось, ума не приложу. Я, наверно, слишком много пороху насыпал…
- Сдуру можно и член сломать, - заметил Тиль. – Слушай, ты во мне ничего не замечаешь? Ну, может, я ростом выше стал, или глаза посветлели?
Ламме снова ощутил неприятный зуд в мозгу, но это мимолетное чувство тут же исчезло. Он засмеялся и сказал:
- Не переживай. Я слышал, такое бывает, но проходит потом.
- Не думаю, - сказал Тиль мрачно.

Все окружающее казалось Тилю нелепым и до странности запутанным сном, который имел одну неприят-ную особенность – он все никак не кончался. Война, в гуще которой Тиль так неожиданно оказался, велась под ре-лигиозными лозунгами, смысл которых оставался для него темен. Но суть парень понял быстро – это была война освободительная, фламандцы против испанцев, и Тиль, к своей радости, оказался на стороне первых. Воевать на стороне оккупантов он бы не смог. Даже во сне. Уленшпигель, за которого теперь все принимали Тиля, являлся разведчиком и вербовщиком солдат для армии принца Оранского. Тиль помнил все явки и пароли и, что удивляло его намного сильнее, свободно говорил по-фламандски. Так же парень обнаружил, что умеет ездить на осле, лихо дерется на мечах и ничуть не отстает от Ламме в искусстве делать полные кружки пустыми – хотя до сих пор в ар-сенале умений Тиля числилось только последнее.
В Гюи им с Ламме довелось присутствовать при казни сразу двадцати человек, одной большой семьи люте-ран, на которой людей подожгли не дровами, а порохом. И вот тогда Тиль окончательно понял, что твердые руки хирурга, вид на замызганный кафель и добрый голос, который сообщит ему, что это всего лишь небольшое сотря-сение мозга – несбыточная мечта. Кто-то закричал в огне от невыносимой боли, и Тиля вырвало.
- Кому это выгодно? - спросил парень, обтирая рот. – Эти бесконечные зверства?
- Королю и инквизиции, - ответил Ламме. – Они наследуют за казненными.
- А кто выполняет их приказы?
- Герцог Альба, - сказал Ламме. – Говорят, он сам придумал несколько новых пыток, за что получил орден от инквизиции, а от людей – прозвище «Черный».
Тиль больше ничего не оставалось, как продолжить заниматься тем же, что и его тезка, хотя он по-прежнему не считал эту войну своей войной. Парень твердо решил, что покинет корчащуюся в агонии Фландрию при первой возможности. В конце концов, Америка уже была открыта. Конечно, лучше всего было бы вернуться назад, в конец двадцатого века, но Тиль не имел ни малейшего представления, как это сделать.
Раны на его голове и бедре вскоре зажили, и друзья направились в Ладен. Им надо было как можно ближе подобраться к Маастрихту, оккупированному испанскими войсками. В Ладене их приняли очень радушно. Хозяин пригородной усадьбы, Томас Утенгове, усадил гостей за стол, едва услышав пение жаворонка. Пока они ели, То-мас рассказал, что многие крестьяне хотят небольшими группами пробраться в Брюгге и оттуда - к принцу Оран-скому. Тиль похвалил его за рвение и сказал задумчиво:
- Но как же нам с Ламме попасть в Маастрихт? Стяги и знамена конницы кровавого герцога пестреют в по-лях вместо цветов.
Ганс, сын Томаса, налил гостю пива. Тиль обратил внимание, что сын хозяина просто удручающе хорош собой.
- Как это у вас получается, хозяин, такое душистое, сочное и нежное мясо? - угрызая толстую кровяную колбасу, спросил Ламме.
- А мы кладем туда корицы и майорану, - отвечал Томас и обратился к Уленшпигелю: - Не знаю, чем и по-мочь тебе, Тиль. Увидев двух путников, солдаты сразу примут вас за шпионов. Не помогут и паспорта, подписан-ные герцогом. Вы смогли бы проскочить незаметно только в большой компании, но как же быть? Альба своим ука-зом запретил собираться больше трех человек, а чтобы покинуть свою деревню, нужно иметь разрешение. Сейчас ведь военное время, и герцог считает, что нечего нам шататься по дорогам без дела.
- А в каком случае дают такое разрешение? – спросил Тиль и отхлебнул из кружки.
- О, только в самом серьезном. Только при похоронах или в случае свадебного путешествия.
Ламме уже доел колбасу и хрустел печеньем. Тиль покачал головой:
- Похороны – это неподъемное дело, где же нам взять труп?
- Женись, Тиль! – воскликнул друг.
- Послушай, Ламме, - возразил Тиль. – Может быть, любовь – это тоже война, но меня еще рано списывать в запас!
- Этот брак не будет для тебя иметь никакого значения, - возразил толстяк. - Ведь свидетельство будет вы-дано папистом-инквизитором.
- Сам и женись тогда, - отрезал Тиль.
- Так я ведь уже женат, - со вздохом сказал Ламме.
- Этот брак оказался пустым звуком для твоей жены, - прищурясь, проговорил Тиль. - А уж для тебя и вовсе не должен иметь никакого значения! Ведь вы венчались в католической церкви, я полагаю? И свидетельство вам выдал папист-инквизитор?
Ламме поперхнулся печеньем, закашлялся так, что на глазах его выступили слезы.
- Не кощунствуй, - сказал толстяк, и тут у него задрожали губы. Тиль с ужасом понял, что Ламме сейчас расплачется. В конце концов, Ламме на первых порах был для него что поводырь для слепого. К тому же этот веч-но голодный толстяк был единственным другом Тиля здесь.
– Я люблю ее, - с трудом закончил Ламме.
Томас молчал и переводил взгляд с одного на другого, опасаясь, что своим вмешательством в беседу он только все испортит.
- Ну хорошо, - сказал Тиль. – Женюсь.
- Вот и славно! – обрадовался Ламме, и продолжал, все сильнее воодушевляясь и размахивая печеньем, от которого он не забывал, однако же, откусывать: - И мы отправимся в свадебное путешествие. В одну повозку впряжем пару лошадей Томаса; а в другую - пару наших ослов. В первую сядете вы с женой, я и свидетели, во вторую - барабанщики, дудочники и свирельщики. А затем под веселыми свадебными знаменами, барабаня, гор-ланя, распевая, выпивая, мы помчимся по большой дороге, и дорога эта приведет нас либо на виселицу, если трюк раскроют, либо к свободе.
- Не так быстро, - сказал Тиль. – Где я возьму жену? Да и не на всю жизнь, а только на неделю?
- Ну, зная твою славу, наши парни побоятся дать тебе в невесты красивую девушку, а дурнушку ты ведь сам не возьмешь, - сказал Томас.
- Мою славу? – переспросил Тиль.
- Ой, ладно скромничать, Уленшпигель, - сказал Ганс. – Все знают, что ты не пропустил ни одной юбки от Дамме до самого Рима… Вот скажи мне, что девушки находят в таких, как ты? Самые красивые притом! Ты ведь страшный, как смертный грех! Медом у вас, что ли, кое-что намазано?
- Так ведь противоположности сходятся, – не растерявшись, ответил Тиль.
Ганс наморщился:
- Да ты философ!
После чего вышел из горницы, а отец его сказал:
- Не сердись на него, Уленшпигель. Его невеста, Таннекин, сбежала недавно с немецким ландскнехтом, ко-торый имел наружность еще менее привлекательную, чем ты.
- Давайте оставим в покое мою наружность и внутренность, - поморщился Тиль. - И вернемся к нашим де-лам
Томас задумчиво почесал за ухом.
– Знаете что? – сказал он. - Сходите-ка к сироте, что живет на окраине города. Она недавно появилась в наших краях, очень милая и добрая девушка. Всем нашим она отказала, говорит, что с тех пор, как паписты сожгли ее мать, ходит по свету и ищет своего жениха. Я же, если нужно, могу предоставить и четыре повозки, так мы про-везем человек двадцать пять, а то и больше.
- Герцога обведем вокруг пальца, а флот принца пополнится храбрыми воинами! – воскликнул Ламме.
Тиль не разделял его энтузиазма, но все-таки встал и друзья пошли к сироте. Домик, в котором она жила, и впрямь оказался на самом краю города, и за время пути Тиль окончательно разуверился в успехе их предприятия. Они постучали, и дверь открыла красивая девушка. У парня захватило дух; он сразу понял, что такая девушка не станет его женой даже и на неделю. Она улыбнулась им, да так приветливо и ласково, что даже Ламме разулыбал-ся с дурацким видом. Тиль опустил глаза, и, глядя на ее аккуратные башмачки, тихим и ровным голосом объяснил свое дело.
- Этот брак не будет иметь никакой силы, - повторил он под конец слова Ламме. – Потому что свидетельст-во будет подписано католическим священником. Я же обещаю, что вам не придется рисковать своей честью в этом путешествии.
Девушка молчала. Тиль посмотрел на нее и увидел, что в глазах ее блестят слёзы.
- Значит, вам это нужно только чтобы обмануть герцога? – спросила девушка.
- Клянусь, только для этого, - сказал Тиль со всей серьезностью.
Ламме как-то странно крякнул, а девушка ударила Тиля по лицу и убежала в дом, заливаясь слезами.
- Да, сильно тебя тогда по голове долбануло, - сокрушенно сказал Ламме, пока Тиль потирал ушибленную щеку. – А я-то думал, что все уже прошло… Ты что наделал? Это же Неле!
- Неле? – переспросил Тиль осторожно.
- Ну да! Твоя молочная сестра! Твоя верная и преданная невеста!
Тиль сплюнул и сказал в сердцах:
- Господи, и почему ты не сделал меня пидорасом!
- Я еще никогда не слышал, чтобы человек так богохульствовал, - пробормотал пораженный Ламме. - А ведь я уже давно с тобой мотаюсь.
Тиль хмуро посмотрел на него и сказал:
- Ладно, пойдем к старосте. Пусть найдет мне какую-нибудь дурнушку.
Ламме очень удивился, но перечить не стал. Когда друзья отошли от дома шагов на пятнадцать, из него вышла Неле. Ламме схватил Тиля за рукав, и парни остановились.
- Я согласна, Тиль, - мокрым от слез голосом сказала Неле.
Тиль улыбнулся и сказал:
- Вот и очень хорошо.
Пока троица шла к Томасу, Тиль молчал. Ламме спросил Неле, что случилось с Катлиной, ее матерью. И Неле рассказала, что в Даме приехал новый инквизитор, и кто-то, желая выслужиться перед ним, донес на Катлину, будто она – ведьма, а еще укрывает у себя Уленшпигеля, сына еретика, который шпионит для герцога Оранского. Поскольку Катлина уже один раз попадала под подозрение в ведовстве, суд был к ней беспощаден. А Тиля они, ясно дело, не нашли в ее доме, что еще сильнее распалило гнев судей. После того, как мать казнили, Неле пере-бралась сначала в Брюгге, а потом сюда. Девушка рассказывала об этом очень спокойно, и глаза ее были сухими. Добродушное лицо Ламме же обезобразила безысходная ярость, когда он дослушал. Толстяк разразился ругатель-ствами. Тиль не знал даже, что и сказать; он взял Неле за руку и тихонько сжал ее, сочувствуя.
И вот тогда девушка расплакалась навзрыд. Тиль совершенно смутился. Друзья уже находились в двух ша-гах от дома Томаса, вокруг которого столпилось много празднично одетого народу. Мужчины были в бархатных куртках и штанах, в длинных opperstkleed'ах и широкополых шляпах, а женщины в алых и голубых нагрудниках, расшитых золотом, черных шерстяных юбках и чулках и туфлях с серебряными пряжками. Увидев плачущую Неле, одна из девушек сказала Тилю:
- Ну так-то уж нельзя! Хочешь, я за тебя пойду?
Парень открыл было рот, но Неле вдруг успокоилась и сказала:
- Не надо.
Девушка вытерла слезы и попыталась улыбнуться. Тиль очень осторожно обнял ее, и Неле прижалась к нему.
- Пойдемте скорее, - услышали они голос Томаса. - Я уже договорился!
И Тиль с Неле тут же пошли в церковь и обвенчались в присутствии добрых граждан Ладена. Когда пришло время сказать «да» на вопрос священника, Неле ответила стесняясь, но очень уверенно, а у Тиля словно комок встал в горле – от волнения, как он объяснил потом Ламме. С кольцом для невесты вышла небольшая заминка, потому что об этом никто не успел подумать. Но Тиль вспомнил, что в кармане куртки у него есть какое-то кольцо, точнее, перстень, из которого, похоже, вывалился камень. И парень надел его на пальчик Неле.
И уже через два часа, около полудня, свадебный поезд тронулся из Ладена в Маастрихт. В повозках пляса-ли нарядные крестьяне. Свирели, тамбурины и барабаны все вместе производили такой шум и вой, что солдаты Альбы услышали приближение свадебного поезда задолго до его появления и всполошились, думая, что их атаку-ет неприятель. Но когда на позициях показались повозки, украшенные гирляндами из еловых и остролистовых вет-вей и бумажными цветами, солдаты немало повеселились. Поезд остановился, крестьяне спрыгнули с повозок и угощали вином всех солдат, которые к ним подходили. Тиль увидел, как из самого большого и богато украшенного шатра появился высокий седой мужчина, очевидно, военачальник, привлеченный шумом. От изумления парень чуть не пролил свое вино на землю.
- Кто это? – спросил он у Неле.
Девушка испуганно обняла Тиля, прижала к себе так, чтобы скрыть его лицо, и прошептала:
- Это сам Черный Альба!
Но герцог уже заметил парня, и послал ординарца за женихом, желая одарить его в честь свадьбы. Ламме сказал Тилю:
- Не ходи, он узнал тебя, это ловушка.
На что Тиль сказал, смеясь:
- Не бойся за меня.
Герцог отослал своего ординарца, и едва он вышел, крепко обнял Тиля.
- Я всегда подозревал, что каждый доктор – палач в душе, - проворчал Тиль. – Но не думал, что до такой степени!
Герцог Альба только рассмеялся.
- Ты выглядишь лет на двадцать старше по сравнению с тем, как я тебя помню, - сказал Тиль, пристально вглядываясь в лицо друга и все еще не веря в свою удачу.
- Мне было тридцать пять, когда я попал сюда, - отвечал Кристиан. – И варюсь я в этом адском котле уже лет десять.
- Объясни же мне наконец, в чем дело! – нетерпеливо закричал Тиль.
- Это все Рихард, - сказал Кристиан. – Ты, верно, ничего не помнишь – ни наших песен, ни турне, но, вкрат-це, мы пахали как черти и добились успеха за те десять лет, о которых ты ничего не знаешь. И после того, как мы записали очередной альбом, Рихарду пришлось уехать в Нью-Йорк.
- Почему? – спросил Тиль.
- Он слишком сильно тянул одеяло на себя, и мы уже не могли сказать «Рихард», не добавив «урод» или «придурок». Но с тобой у него оставались хорошие отношения. А в Нью-Йорке Рихард нашел какую-то колдунью и сотворил все это.
- Но зачем, зачем ему это понадобилось? – спросил Тиль.
Кристиан пожал плечами, но у парня создалось ощущение, что друг просто не хочет говорить.
- Спроси его самого, - сказал Кристиан. – Рихарда можно встретить на любом большом шабаше.
- Ты шутишь?
- Я серьезен, как никогда, - сказал Кристиан. – С чего бы мне так рьяно охотиться на ведьм, как не для того, чтобы отыскать этого засранца? Только Рихард может вернуть нас всех назад. Через два дня как раз Вальпургиева ночь, постарайся попасть на шабаш, найти Рихарда и выпросить магическую вещицу, на которую все завязано. Она похожа на кусок янтаря с мухой внутри.
- Даже не знаю, - покачал головой Тиль. – Я ведь не мастак уговаривать людей. Тем более Рихарда. А где Кристоф? Вот кто мог бы уболтать Рихарда за две минуты.
- Рихард не такой дурак, - ответил Кристиан. – Кристоф остался в нашем времени. Все, тебе пора идти, а то твои друзья начнут думать, что я тебя здесь пытаю…
Он протянул Тилю серебряный портсигар, походную зажигалку, заправленную спиртом, и небольшой мешо-чек с деньгами. Тиль открыл портсигар и увидел, что он наполнен сигаретами, о которых тут еще и не слышали.
- Так мы здесь только втроем? – спросил он.
- Рихард перенес сюда вас двоих, - сказал Кристиан. – Но когда ты пропал, я искал тебя везде… И одна ведьма, которую я нашел под Штутгартом, рассказала мне, где ты. Она могла перенести меня сюда, но я мог стать только герцогом Альбой. Меня это устроило – я прочел книжку и знал, что раньше или позже мы с тобой встретим-ся.
Тиля это тронуло почти до слез, и он спросил:
- Ты так хотел быть со мной?
- Не то чтобы, - смутившись, ответил Кристиан. - Скорее, не хотел жить в мире, где никогда не будет тебя. Иди, а то сейчас твои гёзы разнесут мне весь лагерь.
Тиль спрятал сигареты, обнял его на прощанье и вернулся к свадебному поезду. Крестьяне уже начали волноваться, но, увидев, что все обошлось благополучно, двинулись дальше и тем же вечером прибыли в Мааст-рихт. Там Тиль встретился с местными реформатами и договорился, что они помогут новым воинам добраться в армию Молчаливого. Так же он передал с храбрыми крестьянами бумаги, которые Ламме нашел у проповедников, и почти все деньги, которые друзья забрали у мертвецов. Реформаты отвезли их и Неле в соседнюю деревню к одному верному человеку. Герцог прознал, что крестьяне его обманули, и взъярился. Альба пообещал за голову Тиля сто флоринов, и в таком большом городе, как Маастрихт, парню больше нельзя было находиться.
Вечером Тиль и Неле остались наедине. Она стала ласкаться к нему, но Тиль не отвечал, хотя ему очень хотелось. Тогда Неле надулась и сказала:
- Ты что, ты разлюбил меня? Нашел себе другую подружку, богатую и красивую?
- Неле, - сказал Тиль. – Никого милее и добрее тебя я не встречал. О такой подруге мечтает каждый мужчи-на, да не каждый находит. Но я не твой Уленшпигель. Вспомни. Твой возлюбленный был неунывающим остросло-вом и бабником, а я – стеснительный тихоня с чертовой кашей в голове.
- Ты конечно изменился с тех пор, как я проводила тебя искать Семерых, - начала Неле.
Тиль перебил ее:
- Что это за Семеро?
- Почти ровно год назад я взяла тебя с собой на весенний шабаш, - ответила Неле. – Моя мать дала мне волшебного порошку. Ты спрашивал у духов весны, как избавить Фландрию от напастей, как превратить наш бед-ный, истекающий кровью край в цветущий. Духи сказали тебе: «Ищи Семерых», и ты ушел. Я расставалась с бес-шабашным мальчишкой, а вернулся ко мне мужчина, - закончила Неле и обняла его за шею. – Ламме мне все рас-сказал. Ты снова вспомнишь меня, дай только срок.
- Я не могу вспомнить то, чего со мной не было, - возразил он, снимая ее руки. – Подумай, ведь твой Тиль когда-нибудь и правда вернется, а он, я думаю, хороший парень. Он рассердится, узнав, что ты ему изменяла. Ты-то конечно думаешь, что я – это он, и твоя вина не так уж велика; но я точно знаю, как обстоят дела на самом деле, и не могу так поступить с тобой.
- Не узнаю тебя, Уленшпигель, - сказала Неле насмешливо. – Ты ведь всегда считал добродетель слишком черствой булкой для того, чтобы питаться ею каждый день!
Парень вздохнул и сказал:
- Ну хочешь, татуировку на попе покажу? Ее точно не было у твоего Тиля, потому что у вас и слов-то таких еще нет…
Неле обиделась и убежала от него. Тиль не пошел ее искать, потому что слишком хорошо представлял, чем закончатся его поиски в темноте.
Утром хозяин дома, глухой старик, предложил им пять флоринов, если парни наколют и напилят ему дров на зиму. Он был уже слишком стар, чтобы такая работа была ему под силу. Отказывать человеку, который вместо потраченных пяти флоринов мог приобрести сто, парням стало неловко. Неле ушла за продуктами – у старика в доме из еды обнаружились только бобы, горох да мука. Когда парни распилили все бревна, Тиль отправил Ламме набрать ивняка, кусты которого видел вчера вечером по дороге. Тиль хотел наплести корзинок и продать их на ба-заре. Ламме очень удивился и сказал:
- Я знал, что ты умеешь ваять и рисуешь не хуже графского живописца, но когда это ты научился плести корзинки?
- Это долго объяснять, - ответил друг. – Иди, дальше я справлюсь сам.
- Я давно тебя знаю, - качая головой, сказал Ламме. - Но никогда не видел тебя таким прилежным в работе.
Тиль засмеялся и сказал:
- Ну, я же теперь женатый человек, мне нужны деньги, чтобы содержать семью.
Ламме ушел. Тиль переколол все дрова и решил перекурить, пока никто не заметит у него странных папи-рос с бумажным мундштуком и такой чудной вещицы, как спиртовая зажигалка. Парень прислонился к козлам, за-жег сигарету и затянулся. Дом старика стоял на самом конце деревни, ближе всех к лесу. Тиль смотрел на сосны, освещенные косо падающими лучами солнца, на чистое небо, курил и ни о чем не думал. С утра у него звучала в голове какая-то новая мелодия, но парень никак не мог поймать ритм, а сейчас, в одиночестве, вдруг услышал его отчетливо. Тиль бросил окурок, взял небольшую чурочку и стал настукивать на ней, тихонько напевая:
- Ты! Ты имеешь! Ты имеешь меня!
Он постепенно воодушевлялся и пел все громче. Впрочем, опасаться Тилю было нечего – хозяин дома был глух как пень, в чем они убедились еще вчера, а до ближайшего дома было никак не меньше лиги. Так что вокаль-ные упражнения Тиля никому не могли помешать.
- Ты спросила меня! Ты спросила меня, - энергично пропел он, чувствуя почти забытое вдохновение. - И я ничего не ответил!
Тиль продолжил, подражая голосу вчерашнего священника:
- «Будешь ты, пока смерть не разлучит вас, хранить ей верность все эти дни?»
И ответил своим голосом:
- Неа!
- «Хочешь ты с ней быть до смерти?» - снова наставительно, как пастор, запел Тиль и ответил сам себе:
- Неа!
Тиль продолжал выстукивать ритм, пробуя так и этак. Но это все было не то; только Рихард мог нарядить его боль в кокетливое платьице музыки. Парень оставил полено, поднял глаза и увидел Неле с корзинкой для про-визии в руках. У девушки было лицо смертельно раненного человека. Тиль понял, что она слышала если не всю песню, то большую ее часть.
- Вот в чем дело? – застывшим голосом спросила Неле.
Девушка села на одно из поленьев, разбросанных по двору, поставила на землю корзинку, из которой тор-чали лапки курицы, зелень и горлышко бутылки.
- Ответь, - сказала Неле, теребя краешек своего платка. – Ты просто не хочешь жениться? Позволь спро-сить, на мне или вообще?
Тиль сказал, не глядя на нее:
- Ты хорошая девочка и давно заслужила статус, о котором так мечтаешь. Это глупо, я признаю, но… сво-бода – это единственное, что я имел. Здесь.
- Ну конечно! Свободный, как ветер, Тиль Уленшпигель! Тебе надо было сказать сразу, - ответила Неле. – Вместо этих твоих баек, что ты – это якобы не ты.
- Я не хотел причинять тебе боль, - сказал Тиль. – Для этого у нас с тобой слишком мало времени.
Он встал и двинулся к ней. Неле смотрела, как Тиль идет, и слишком светлые глаза блестели на его лице, как два осколка звезды. Девушка хотелось закричать и броситься прочь, но на этот раз она не убежала. Неле стис-нула ладони между коленей, чтобы сдержать себя. Они уже предавались любовным забавам вместе с Тилем, но это было очень давно, а Неле была ему верна. Да и Тиль стал намного выше; и девушка с мучительным любопыт-ством думала, все ли части его тела увеличились пропорционально росту. Парень взял ее на руки и отнес в дом. Тиль не торопился, потому что в спешке можно разом опрокинуть сосуд нежности. В отличие от обычного, он не шептал ей комплиментов, а молчал, и закричал только в самом конце – но Неле уже не услышала этого. Придя в себя, девушка приподнялась на локте и взглянула на Тиля. Глаза его были закрыты, и Неле решила, что ее воз-любленный спит, и с гордостью любовалась им. Тиль вдруг открыл глаза и спросил:
- Тебе доставляет такую радость обладание мной?
Неле сказала спокойно:
- Ты свободный человек, как и я.
Тиль улыбнулся и сказал:
- Я показал тебе самое высокое небо, теперь твоя очередь.
- О чем ты говоришь? – смутившись, спросила Неле.
- Сегодня ночь весеннего шабаша, - ответил Тиль. - У тебя не осталось немного того волшебного порошка?
- Но ты ведь еще не нашел Семерых, - засомневалась Неле. – Духи могут прогневаться, что ты постоянно пристаешь к ним с расспросами, не выполнив прежде того, что тебе приказали.
Но Тиль сказал:
- Я уже знаю, кто шестеро, осталось найти последнего духа, и думаю, что он будет на этом шабаше.
- Ну хорошо, - сказала Неле. – Порошка у меня нет, но его легко приготовить.
- Что в него входит? – спросил Тиль с интересом.
- Дурман, паслен, белена, опий, головки конопли и белладонна, - ответила Неле. Парень хмыкнул и покачал головой.
- Опий, конопля и белладонна у меня есть, - продолжала девушка. - А остальные травы я думаю найти в здешнем лесу.
- Я пойду с тобой и прослежу, чтобы тебя никто не застал за эти занятием, - сказал Тиль.
И правда пошел, и сам тоже собирал, только не травы, в которых ничего не понимал, а мухоморы.
- Почисти, высуши над огнем и добавь их в свой порошок, - сказал Тиль Неле, когда они возвращались. Не-ле заколебалась, потому что знала – это ядовитые грибы, но муж сказал ей:
- Не волнуйся, каши маслом не испортишь.
К их приходу у Ламме уже был готов обед – гороховое пюре с гренками, курица с бобами и целое блюдо ароматных, пышных и горячих koekebakk’ов – блинчиков. Все это друзья щедро оросили пивом, которое принесла Неле. Старик, сильно смущаясь, преподнес своей гостье букет ландышей, и растроганная девушка от души чмок-нула его в лоб.
Вечером Неле предупредила Ламме, чтобы он не будил их утром. Если человека будили до того, как он ус-певал вернуться в свое тело с шабаша, не вовремя разбуженный умирал через три дня. Супруги прошли на чердак, который хозяин дома отвел для гостей, и Неле открыла окно – чтобы их души могли вылететь, когда волшебный порошок подействует. Девушка дала Тилю выпить мутной настойки, которая пахла грибным супом. Смешиваясь с ароматом ландышей, которые Неле поставила в кувшин с водой, запах становился очень терпким. Девушка сдела-ла несколько глотков сама, а затем натерла остатками жидкости виски, ноздри, ладони и запястья себе и своему возлюбленному. После чего они оба съели по щепотке белого порошка, разделись и легли рядом, обнявшись.
- Могу себе представить, какой будет приход, - пробормотал Тиль, чувствуя жар во всем теле. Парень знал, что единственный шабаш, на который они могут попасть таким образом – это вакханалия их собственных потаен-ных мыслей, которые слишком страшны для того, чтобы думать их днем. И из-за этого Тилю было печально. Па-рень увидел целую череду видений, одно страннее другого, а когда Неле толкнула его локтем в бок, открыл глаза, думая, что уже утро. Зрелище, представшее его глазам, представляло собой причудливую смесь рок-концерта и корпоративной вечеринки на природе. Тиль огляделся, все сильнее изумляясь. Они с Неле стояли на краю боль-шой поляны. В противоположном конце поляны играла музыка, довольно приятная, только очень уж мрачная. Там же танцевали; на остальном пространстве горели несколько костров. Вокруг них, судя по всему, выпивали и заку-сывали. В центре поляны, на большом валуне, стоял черный трон, обитый красной материей. В камне были выте-саны три ступеньки, верхушка валуна была срезана так, что получилась небольшая прямоугольная площадка.
Они-таки попали на шабаш.
- Тиль, - сказала Неле дрожащим голосом. - Это не тот шабаш, на котором мы были в прошлом году! Здесь все по-другому!
- Вот и хорошо, - сказал Тиль. – Спросим и здесь про твоих Семерых, может, кто что подскажет.
И добавил, глядя на тот край поляны, где играла музыка:
- Звучание такое интересное. У них гитары в «ре» настроены, что ли? Пойдем поближе, послушаем.
Если Рихард был здесь, то он вполне мог быть именно на сцене. Но все же Тиль приглядывался и к сидя-щим у костров. Людей на шабаше оказалось очень мало, что сильно облегчало задачу. В основном здесь собра-лись представители негуманоидных рас - горбатые, криволапые, мохнатые. У одних были длинные хоботы, сильно заостренные к концу, напоминающие жала огромных комаров, у других кожа отсвечивала металлическим блеском, а грубые формы тел заставляли думать, что их вырубили из камня. Тут и там шныряли карлики с хвостами репти-лий и светлячками на пупырчатых жабьих головах. Впрочем, подобные гости не могли удивить человека, хоть раз евшего грибы или посмотревшего хотя бы одну серию про приключения Фродо.
- Узнаешь кого-нибудь? – спросил Тиль, но Неле только отрицательно покачала головой.
- Тилл! Тилл! – вдруг услышал парень и увидел, как крылатый обнаженный мужчина машет ему рукой. Он показался Тилю смутно знакомым, да и обращался и явно к нему, хотя и сильно коверкал его имя. – Идите сюда!
Тиль заметил, что вокруг этого костра собрались почти одни только люди – такие же крылатые мужчины, как тот, что позвал его, и изумительной красоты девушки с длинными распущенными волосами.
- Это феи цветов, - шепнула Неле, пока супруги шли к огню. – Те, которые зацеловывают одиноких мужчин в лесу до смерти, а если встретится парочка, то поражают девушку любовным безумием, и она тут же отдается своему кавалеру; да только все ласки достаются им, а не бедняжке.
- А эти крылатые?
- О, это покровители звезд, духи вихрей, ветерков и дождей, те, кто оплодотворяет землю.
Дух звезд и дождей сунул ему в руки рог с темным напитком, пахнувшим медом. Тиль отхлебнул, передал Неле и хотел заговорить с любезным духом, но не успел. В черном небе вспыхнула ярко-зеленая комета, и она стремительно приближалась. Крылатые духи поспешно опустились на колени, кто-то ткнул замешкавшегося Тиля в спину. Свечение стало ослепительно ярким, комета зависла над их головами, а затем взорвалась. У костра появи-лась красивая черноволосая женщина в черном же плаще, украшенном оранжевыми кленовыми листьями. Духи дождей и воздуха склонились ниже, кто-то подал ей кубок. Тиль тоже склонил голову, однако продолжал искоса рассматривать прибывшую. Лицо у нее было смуглое, с восточными чертами. Если бы не мягкие серые глаза жен-щины, он бы принял ее за цыганку.
- Приветствую вас, - сильным голосом сказала женщина, и ей ответил нестройный хор, в котором Тиль ра-зобрал только слово «госпожа». – Я смотрю, все уже в сборе.
Она отпила из кубка, заметила Неле и перевела оценивающий взгляд на Тиля.
- А это, стало быть, твой дружок? – сказала женщина. – Неплох, неплох. Стоил того, я вижу. Веселитесь и угощайтесь, мои верные подданные; и как только появится кто-нибудь из демонов огня, дайте мне знать.
С этими словами она отошла от костра, очевидно, желая поздороваться со своими знакомцами в других компаниях.
- Большая честь, что госпожа заговорила с вами, - сказал Неле тот дух ветра, что пригласил парочку. Тиль хотел спросить, кто же это такая, но тут пышная рыжеволосая фея молча взяла духа за руку и повела прочь от ко-стра.
- Ты ее знаешь? – обратился Тиль к Неле.
- Нет, - сказала Неле. - Она меня с кем-то перепутала.
- Это Лёке, богиня воздуха, - сказал другой дух, услышавший его вопрос. Тиль вздрогнул, потому что до это-го момента принимал духа за замшелый корявый пень, и потому, что у пня оказалась огромная пасть с клыками, которых не постыдился бы и крокодил. – Странно, что ты не знаешь свою повелительницу.
- Я еще очень молодой дух, и меня, к тому же, контузило недавно, - сказал Тиль. - Какое легкомысленное имя для богини! И кем же она командует?
- Ничего легкомысленного. Ее имя означает пустоту, зазор там, где его не должно быть, - сказал пень. С клыков капала желтая слюна, и Тиль невольно задумался, чем питается это чудовище. - Лёке повелевает ветрами и дождями, а так же теми, кто живет в ее стихии – духами звезд, призраками, игривыми духами и духами времени.
При этом пень так нехорошо смотрел на Тиля огромными красными глазами, что тот почел за лучшее пре-кратить расспросы и двинуться дальше. Тем более, что и Неле уже кто-то утащил у него. Парень не очень испугал-ся за жену – похоже, что все происходило здесь только с обоюдного согласия, но он мог и ошибаться. Тиль искал около сцены и у других костров, прежде чем смекнул осмотреть окрестные кусты, которые аж шевелились от ста-раний укрывшихся там парочек. Сначала Тиль наткнулся на Лёке, которую узнал по плащу. Перед ней на коленях стоял мужчина, а богиня держалась руками за его плечи и стонала. Из-под пальцев Лёке текла тоненькая струйка крови – так сильно она впивалась ногтями в спину мужчины, но тот и не думал останавливаться. Тиль же замер на месте. Во-первых, у мужчины не было крыльев, а во-вторых, у него была не просто мускулистая спина, а именно накачанная, как у Рихарда. Тиль решил подождать, пока они закончат и он сможет увидеть лицо мужчины, и присел неподалеку. Но тут парень увидел Неле, которую страстно целовала в губы неизвестная красавица. Тиль подошел к ним и вытащил жену из объятий феи, сказав:
- В следующий раз, малышка!
Обиженная фея фыркнула и улетела. Пока Неле пыталась отдышаться, они с Тилем вернулись туда, где парень видел богиню воздуха с любовником.
Но там уже никого не было.
- Как ты себя чувствуешь? – спросил Тиль, опасаясь, что прекрасная вампирка успела приложиться к жиз-ненной энергии подруги.
- Живот болит, внизу, - пожаловалась Неле.
Парень усмехнулся и сказал:
- Ну, это легко поправить.
Он уже потерял надежду найти Рихарда здесь, и вполне можно было потратить оставшееся до конца ша-баша время на ублажение возлюбленной. Из-за того, что уши Тиля оказались зажаты ногами Неле, парень и не ус-лышал трубного звука, прокатившегося над поляной. Высокий худой демон в мундире капитана СС разыскивал по кустам тех, кто не услышал сигнала общего сбора. Наткнувшись на парочку, демон оказался так любезен, что по-дождал, когда уши Тиля освободятся.
- Все на поляну, - сказал демон. – Принять благословение нашего господина.
Тиль и Неле поднялись и последовали за ним. Вид поляны изменился. Костры уже не горели, глухо стучали барабаны. Все присутствующие выстроились в очередь к валуну. На нем, спиной к собравшимся, стоял высокий бескрылый человек. Гости один за другим поднимались по ступенькам, и, опустившись на одно колено, приклады-вались к заду. После чего делали шаг в сторону и исчезали в яркой вспышке.
- Грибы все-таки были лишние, - пробормотал Тиль. Неле молчала, но парень чувствовал, что жена вся дрожит. – Интересно, а чего он передом не встанет? Боится, что откусят?
Неле сильно сжала его руку, но демон-охранник услышал их. Повернувшись к Тилю, он спросил недруже-любно:
- Что тебе еще интересно?
Терять Тилю было нечего, и парень сказал:
- Давно ли он проверялся на глистов, например.
Демон коротко и сильно размахнулся. Неле увидела острые шипы на костяшках его пальцев. Раздался хруст, отчетливо клацнули челюсти Тиля, и парень упал. Неле тихо вскрикнула, зажимая рот руками.
- Прошу вас, только не бейте его больше по голове, - униженно сказала девушка. – У него и так недавно ра-на была…
Демон ткнул Тиля копытом под ребра, и парень поднялся. Кровь стекала по его лицу. Демон наклонился и медленно слизал ее всю, глядя прямо в глаза Тилю. Того чуть не вырвало от зловонного дыхания, но Тиль нечело-веческим усилием сдержал себя. О том, что с ним сделает демон, если Тиль на него наблюет, не хотелось даже думать.
- Все понятно?
- Шак шошно, шерр шапишан, - с трудом ответил Тиль.
Неле попросила разрешения сорвать лечебную траву и приложить к губе своего мужа, но демон не позво-лил. Он провел пару вдоль всей шеренги и поставил в конец очереди. Затем еще раз пристально глянул на Тиля и удалился. Губа вскоре перестала кровоточить, и Неле подумала с чувством некоторой благодарности, что демон ударил Тиля гораздо слабее, чем можно было ожидать по его картинному размаху. Кто-то принимал благословение господина сдержанно, как если бы целовал руку тещи, кто-то прикладывался от души, трепетно, как к чудотворной иконе, но двигалась очередь быстро. Тиль увидел исцарапанную спину хозяина шабаша и понял, что этот самый мужчина, которого он видел с Лёке.
- Так вот они какие, огненные демоны, - пробормотал парень.
Неле ничего не говорила, только всхлипывала.
- Послушай, - сказал он ей тихо. – Нам придется это сделать, иначе нас убьют.
- Я понимаю, - так же тихо отвечала Неле.
- Не брезгуй – там уже все вылизали до нас, - ободряюще добавил Тиль. – Ты иди первая, мало ли что…
Когда девушка исчезла в яркой вспышке, парень поднялся по ступенькам и встал на одно колено. Гладкий зад огненного демона оказался у него перед самыми глазами, и тут Тиль заметил татуировку. Сначала парень не поверил своим глазам, а потом громко рассмеялся. Барабаны сбились с ритма и замолчали. Тиль поднялся на но-ги, шлепнул по заднице так, что по телу демона прошел звон. Над поляной повисла тяжелая тишина. Хозяин ша-баша обернулся и увидел Тиля.
- Все вон, - скучным голосом сказал огненный демон.
В тот же миг они остались одни. Тиль наморщил лоб и спросил:
- Слушай, а «тилл» значит что-нибудь по-английски?
- Я забыл, насколько ты непредсказуем, - медленно ответил Рихард. – Да. «Тилл» – это «до тех пор, пока». А что?
- Я, оказывается, дух времени, - сказал Тиль задумчиво. - Времени «пока».
- Рад, что смог помочь, - сказал Рихард вежливо.
Он переступил с ноги на ногу. Копыта тихонько цокнули по камню. Небо на востоке уже бледнело, и време-ни ходить вокруг да около не оставалось, но Тиль никак не мог сообразить, с чего бы начать. «Вот уж правда, «по-целуй меня в плечо», - подумал он и с трудом сдержал нервный смех.
- Сочиняешь что-нибудь? – спросил Тиль.
Рихард дернул щекой, как будто этот вопрос был ему неприятен, и ответил сухо:
- Нет. Ты же знаешь, я всю жизнь был трудоголиком. Надо когда-то и отдохнуть.
Он щелкнул пальцами, и из пустоты возник второй трон. На площадке осталось место шагов для трех в од-ну сторону и пяти-шести в другую.
- Садись, - сказал Рихард и устроился на своем. Тиль повиновался.
- Ты счастлив с Неле? – спросил Рихард, помолчав.
- Она моя жена, - пожал плечами Тиль. – Так сумбурно все получилось… Представляешь, у нас на свадьбе даже обручальных колец не было, я ей ломаный перстень отдал, у меня в кармане завалялся.
И тут до него дошло. Тиль хлопнул себя по колену.
- Так вот в чем дело! – воскликнул парень. – То-то Кристиан все мялся! Ты у меня бабу отбил?
Рихард опустил голову. Тиль замолчал на миг, пытаясь подобрать нужные слова, и продолжал уже мягче, ни на миг не забывая, что разговаривает хоть и со старым другом, но все ж таки с огненным демоном:
- Разве я не говорил тебе всегда, что если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло?
- Она была твоей женой, Тиль, - тихо ответил Рихард.
- И что я сделал? – осведомился Тиль. - Перестал с тобой разговаривать? Избил?
- Нет. Нет. Ты простил меня. И это самое ужасное, Тиль. Да и вообще, - Рихард как-то неопределенно трях-нул головой. - Там много чего наложилось… Я ведь сделал мать практически один…
- Будем считать, что я этого не слышал, - подняв ладонь, сказал Тиль.
Рихард усмехнулся.
- Мы так назвали последний альбом, который записали вместе. Мне казалось тогда, что только я знаю, как звучит музыка твоих стихов, и я навязал свою волю всем остальным.
- А зачем ты заставил меня все забыть? – спросил Тиль.
- Это не я, - сказал Рихард.
Тиль решил, что такова была воля волшебницы, пославшей их в этот мир, и не стал углубляться в вопрос. Рихард поднялся и прошел туда-сюда. Копыта высекали крохотные искры, и Тиль подумал, что они, должно быть, подкованы.
- Я любил тебя, - продолжал Рихард. – И я причинил тебе зла больше, чем кто-либо другой на земле. Я уе-хал в Нью-Йорк, я думал, что так будет лучше – но так стало только хуже. Я знал, что ты страдаешь, и это было невыносимо – осознавать, причина твоих страданий - я, и быть не в силах облегчить твою боль.
Некоторые предположения возникли у Тиля еще во время разговора с Кристианом, но после этого объясне-ния ему стало совсем не по себе.
- А больше не любишь? – спросил Тиль осторожно.
Рихард отрицательно покачал головой и сказал извиняющимся тоном:
- Демоны не могут любить. Только испытывать страсть.
Тиль собрался с духом, а потом спросил, стараясь, чтобы это прозвучало непринужденно:
- А много было между нами страсти?
Он боялся, что Рихард вспылит; но тот ответил неожиданно спокойно и грустно:
- Бывает любовь и без секса.
Тиля очень ободрил такой ответ. Но тут его взгляд упал на копыта Рихарда, на разгромленную шабашем по-ляну. Если Рихард превратился в демона, то Кристиану пришлось стать палачом. Неле же теперь всю жизнь была обречена любить совсем другого человека и не догадываться об этом. Да и сам Тиль чувствовал себя в двадцатом веке не в пример уютнее, чем в шестнадцатом.
- Может быть, - сказал Тиль. – Ты вернешь нас всех домой?
Рихард отрицательно покачал головой.
- Я не могу этого сделать, - сказал он.
Тиль вздохнул и прямо с трона опустился на четвереньки.
- Может, ты все-таки попробуешь? – спросил парень, чувствуя, как приливает к щекам кровь – скорее всего, оттого, что он низко опустил голову.
Рихард поднялся. «От этого еще никто не умирал», подумал Тиль. – «Хотя…». Демон сделал несколько ша-гов, цокнули копыта. Парня обдало жаром и сухим, приятным запахом раскаленного металла. Тиль решил спро-сить, передаются ли болезни огненных демонов людям. Если огненные демоны вообще чем-нибудь болеют, конеч-но. А заодно и уточнить, будет ли он помнить что-нибудь из своей жизни здесь после возвращения в двадцатый век.
Что-то сверкнуло перед глазами Тиля теплой желтизной. Парень ойкнул и схватился за щеку – брошенный Рихардом предмет угодил ему прямо в лицо. Тиль увидел, что это янтарь с мушкой внутри, и поднял глаза.
Губы демона подрагивали - их уголки словно привязали за ниточки, которые расшалившийся внук куклово-да дергал все сразу. Из ноздрей Рихарда шел дым.
- Доберешься до Мизиенбаха, это под Штутгартом, - неестественно ровным голосом сказал демон. - А там спросишь Колдунью Разбитого Холма.
- Рихард, - начал Тиль.
- Иди! – рявкнул демон.
Тиль поднялся на ноги, крепко сжимая в руке артефакт, и стал спускаться с валуна.
- Подожди, - окликнул его Рихард.
Тиль замер, медленно оглянулся через плечо. Демон стоял спиной к нему и смотрел на восток, на розовею-щую полоску неба.
- Обязательно заставь Неле заглянуть в котел колдуньи, - не оборачиваясь, сказал Рихард. – Обязательно!
Тиль хотел сказать: «Хорошо», но тут у него закружилась голова, все замелькало перед глазами. Парень крепко зажмурился, и снова открыл глаза, только когда вращение прекратилось.
Неле лежала рядом с ним и мирно посапывала, и ее прекрасное тело в лучах всходящего солнца казалось золотым. Тиль перевел взгляд и увидел на полу большую лужу крови, накапавшую из его разбитого носа. А в кула-ке оказался зажат второй подарок из мира духов – кусок янтаря слишком безупречного цвета для того, чтобы муха в нем не была пласстмасовой. Во дворе звонко пропел петух. Неле поморщилась, но не проснулась. Тиль поспеш-но поднялся и начал одеваться. Вряд ли бы Оранский принял отставку своего лучшего разведчика в самый разгар войны. Скорее всего, принц счел бы такую просьбу за предательство. А вот слова Неле о том, что ее возлюблен-ный не вернулся с шабаша, не вызвали бы сомнений ни у кого. Тиль успел привязаться к этой славной девушке, но взять с собой в Германию не мог. Ведь потом, когда он вернется в свое время, Неле останется совершенно одна в чужой стране, почти за тысячу километров от дома.
Когда Тиль уже натягивал куртку, Неле глубоко вздохнула и зашевелилась. Он обернулся и увидел, что же-на проснулась.
- Неле, мне надо в Германию, - сказал Тиль. – Деньги, что дал старик, я тебе оставил. Продашь корзинки, что я вчера сплел, и тебе хватит добраться в Дамме и вообще на первое время. А людям принца скажи, что я не вернулся с шабаша, ладно?
- А как же спасение Фландрии и Семеро? – спросила Неле, задумчиво глядя на мужа.
Тиль ответил уклончиво:
- Я хочу прожить свою, а не чужую жизнь.
- Я пойду с тобой, - сказала Неле. – Теперь ты не можешь меня прогнать. Я твоя жена и обязана следовать за тобой всюду.
Тиль понял – спорить бесполезно. К тому же он вспомнил - Рихард настаивал на том, чтобы Неле тоже по-шла к ведьме. Тиль махнул рукой. Неле спрыгнула с кровати и сказала возбужденно:
- Надо привести здесь все в такой вид, словно тут побывали духи!
Тиль решил, что это здравая идея, раз они уходят вдвоем. Неле вытащила увядшие за ночь ландыши из кувшина и начала разбрасывать их по чердаку. В этот момент парень сообразил, как можно послать весточку Кри-стиану. До Альбы раньше или позже дошло бы, что гёза, который мешал герцогу, как бельмо в глазу, утащили чер-ти. Надо думать, что очевидцы не преминули бы упомянуть про зловещую надпись, оставленную не иначе как са-мим дьяволом. Тиль обмакнул палец в кровь и написал на стене по-немецки готическими буквами: «Я его угово-рил». Неле парень пояснил, что это будто бы написал черт, уговоривший их продать свои души. Девушке эта идея очень понравилось, и она внесла свою лепту. Найденным кусочком угля Неле нарисовала на полу пентаграмму и поставила в центр кубок, все еще пахнувший грибами. Девушка одела только кофту и юбку, а остальную их одежду раскидала по комнатушке. Тиль же разворошил соломенный тюфяк, на котором они спали. Чердак приобрел со-вершенно дикий вид.
- Чего-то не хватает, - осмотрев результаты, критически сказала Неле. Она схватила кувшин и разбила его об пол. Вода брызнула во все стороны, едва не замочив ноги Тилю. – Вот теперь в самый раз!

Путь до Штутгарта продлился больше года. Тиль купил пару ослов на деньги, что дал ему Кристиан, а иначе этот путь занял бы вообще неизвестно сколько. Неле безропотно сносила тяготы пути, жару и холод, голод, нищету и грязь; и всегда у нее находились для Тиля доброе слово и улыбка, даже в самые тяжелые моменты. Он полюбил ее всем сердцем. Таких женщин в своем мире Тиль никогда не встречал. В Штутгарте супруги задержались. Этот город так долго был для них путеводной звездой, маяком, что дойдя до него, Тиль и Неле почувствовали себя не в силах продолжать путь. Сначала они решили пожить с недельку на местном постоялом дворе. Потом Тилю подвер-нулась хорошая работа, а Неле тоже нашла себе место. По удачному стечению обстоятельств Тилю удалось почти за бесценок купить небольшой домик на окраине. На это ушел остаток денег, полученных от Кристиана. Затем на-ступила зима, когда путешествовать совершенно не хотелось. Иногда, по выходным, Тиль пел в церковном хоре, получая от этого горькое удовольствие. До Мизиенбаха оставалось уже рукой подать, и эта близость расслабила Тиля. Каждое утро он думал: «Завтра… В конце недели…В начале следующего месяца… вот только разберусь с делами».
Тот день, когда Тиль уже перестал об этом думать, был теплым весенним днем, какие иногда выдаются в конце апреля. После работы он зашел в свой любимый кабачок, «Старый моряк». Здесь парня уже знали. Хозяин поприветствовал Тиля. Он звал гостя из Фландрии на немецкий манер – Эйленшпигелем.
- Как всегда? – спросил он, и Тиль кивнул. Пока хозяин наливал ему пива, Тиль ожидал у стойки, отвечая на приветствия знакомых и друзей.
- Слышали новость? – спросил хозяин, срезая пену ножом. – Герцог Альба, мучитель вашей родины, умер.
Тилю показалось, что кто-то с силой ударил его кулаком в грудь, и ему стало нечем дышать.
- Как? – тихо переспросил парень хозяина. – В бою?
- Нет, герцог пал не от руки гёзов, а сам покончил с собой. Отравился, вроде. Ординарец нашел его уже на последнем издыхании, - хозяин перегнулся через стойку и добавил доверительно: - Говорят, последними словами Альбы были: «Я знал, что в конце концов останусь один, но не думал, что будет так холодно».
Он выпрямился, чрезвычайно довольный собой.
- Ну, что вы на это скажете?
Тиль молча положил монету на стойку и вышел, даже не прикоснувшись к пиву.
- Вот те раз, - сказал хозяин растерянно. – Хотелось обрадовать человека…
- Может, Эйленшпигель сам мечтал его прикончить, - предположил один из завсегдатаев.
- Ну да, - заметил другой. – И чтобы было удобнее это сделать, убежал в Германию.
Они засмеялись, но Тиль уже отошел далеко и не слышал их. Дома он вяло поковырялся в бобах с мясной подливкой. Неле видела, что у мужа плохое настроение, и хлопотала вокруг него, не зная, как угодить.
А ночью Тилю приснился Рихард.
Он увидел друга на том валуне, где они разговаривали в последний раз. Вокруг была все та же истерзанная шабашем поляна, ночное небо медленно серело. Рихард был один. Он встал с трона, подошел к краю площадки и одним точным движением распорол себе когтями вену от локтя до запястья. Кровь брызнула во все стороны. Не-сколько теплых капель упали на щеку Тилю, и он проснулся.
Щека была мокрой.
Неле догнала его уже за городом, и они пошли вместе.
Тиль опасался, что в Мизиенбахе с ними не захотят говорить, или окажется, что колдунья умерла или пере-ехала в другое место. Но его страхи не оправдались. Первый же мальчишка, встреченный ими на пыльной улочке, охотно рассказал парочке, как добраться до Разбитого Холма.
- Его еще называют Холм с Двумя Верхушками, - ковыряя в носу, увлеченно рассказывал мальчик. – Рань-ше это был один холм, а потом в него ударил огненный шар с неба и расколол на две части. Между ними теперь овраг, его называют Воздушная Яма.
- Как-как? – спросил Тиль.
- Воздушная Яма, - повторил мальчик.
– Какое странное название, - сказала Неле.
- Да, - согласился мальчик. - И слава у этого оврага дурная. Напрямую-то через него ближе, да только про-падают люди там. А еще там тела страшно изуродованные находят… Колдунья губит тех, кто через ее овраг пыта-ется пройти, не иначе как от своего зловредства. В обрыве ласточки живут – так это, говорят, души тех, кого она сгубила.
- Ты мне сказки-то тут не рассказывай, - заметил Тиль.
Мальчик насупился, и продолжал:
- Но вам туда и не надо. Та дорога, что вам нужна, идет по косогору, лесом. Колдунья живет в Таранном Камне, что на самой макушке холма. Туда отдельная тропинка есть, но вы не перепутаете – это единственная раз-вилка на дороге.
Неле дала ему монетку, и он, довольный, убежал. Тиль и Неле оставили вещи на постоялом дворе, и на-правились к колдунье уже после обеда. Второй день подряд стояла необыкновенная для апреля жара, и пока суп-руги взобрались на холм, их одежда взмокла от пота. Все оказалось так, как рассказал мальчик. Когда они свернули с большой дороги на тропинку, у Тиля вдруг закружилась голова.
- Ты что-то побледнел, - сказала Неле. – Давай присядем.
Тиль хотел отказаться, но тут у него из носа пошла кровь. Они присели на траве, и Неле приложила платок к лицу мужа. Тиль услышал все нарастающий гул, словно поблизости взлетал самолет, и почувствовал давно за-бытый запах – запах сосисок, жарящихся на гриле. Парень увидел в небе длинные разноцветные росчерки. Вой реактивных двигателей все нарастал. А в следующий миг Тиль увидел истребители. Самолеты вынырнули из-за ближайшего леска и прошли над их головами. Истребителей было не меньше пятнадцати, и они отрабатывали фи-гуры высшего пилотажа. Контуры их дрожали, а сами самолеты были почти прозрачными.
- Неле, ты видишь? – воскликнул Тиль, указывая рукой вверх. Неле озадаченно взглянула на мужа.
Истребители выстроились в одну линию, затем разошлись, образовав две группы, и с тонким воем устре-мились навстречу друг другу, едва не цепляясь шасси за верхушки деревьев. Тиль непроизвольно втянул голову в плечи. Летчики собирались пройти на разной высоте, но очень близко друг от друга.
Слишком близко.
Пилоты не сумели выдержать масштаб, и три самолета зацепились. Двое выпали из фигуры, но сумели удержаться, а третий пошел вниз. Истребитель несколько раз перевернулся в воздухе – пилот пытался вытащить его из пике, но не смог. Раздался оглушительный грохот, а потом земля вздрогнула от удара. В небо взметнулся столб черного жирного дыма. Скорость столкновения была так велика, что огромное огненное колесо по инерции покатилось по полю, плюясь горящими брызгами бензина и осколками самолета.
Тиль ощутил нежное прикосновение к своей щеке и пришел в себя. Они с Неле все так же сидели на придо-рожной траве.
- Что с тобой? – спросила Неле встревоженно. – Ты что-то видел?
Тиль потер рукой висок.
- Плохое место здесь, очень плохое… - пробормотал он
- Может, вернемся? – спросила Неле.
- Проделать такой долгий путь для того, чтобы у самой цели повернуть назад? – возразил Тиль и поднялся на ноги.
Неле промолчала и последовала за мужем, но лицо у нее было недовольное. Супруги продолжили подъем и вскоре вышли на верхушку холма. Вход в пещеру колдуньи обнаружился в острой скале, торчавшей из земли, как киль разбитого корабля или острый клык. Впрочем, такое сравнение могло придти в голову Тилю потому, что он в жизни не видел таранных камней. Парень ободряюще сжал руку жены, и они шагнули в темноту. Едва парочка пе-реступила порог, на стенах пещеры слабо замерцали зеленоватые гнилушки. Тиль критически осмотрел какие-то старые сети, черепа, висящие на веревках пучки трав, однако Неле бросило в дрожь. Парень хотел приободрить жену, развеять жутковатую атмосферу шуткой, но в этот момент между затрепанной книгой и кубком с какой-то темной жидкостью увидел жестоко перекрученный серебристый обломок с эмблемой люфтваффе, и все шутки вы-летели у него из головы. Тиль отвел глаза и спросил:
- Есть кто дома?
Из глубины пещеры донесся негромкий гул, словно от приближающегося поезда, пошел плотный прохлад-ный ветер, и сходство с берлинской подземкой стало таким полным, что Тиль невольно попятился. Парень и морг-нуть не успел, как хозяйка пещеры оказалась перед ними, словно соткалась из воздуха.
Колдунья была очень, очень стара. В руке она держала длинную тонкую трубку с чубуком в виде ухмы-ляющейся дьявольской рожи. Тиль вздрогнул – рожа на трубке удивительно походила на лицо Рихарда. Спутан-ные седые волосы клочьями выбивались из-под застиранного платка старухи, изо рта торчал длинный клык. Но светлые глаза на исполосованном морщинами лице смотрели ясно.
- Что надо? – хрипло спросила старуха, пуская клуб вонючего дыма.
Тиль решил, что не стоит размениваться на мелочи вроде приветствия и нудного рассказа о себе. Он молча протянул кусок янтаря с умершей в нем мухой.
- Я хочу вернуться домой, - сказал парень, пока колдунья рассматривала артефакт. – Мне сказали, что ты можешь это сделать.
- Как вы мне надоели, - пробормотала старуха. – И что вам не сидится на одном месте? Вот болтаются ту-да-сюда… Кольцо давай, что стоишь.
У Тиля неприятно засосало под ложечкой.
- Какое кольцо? – спросил он.
- В которое этот камень был вставлен, - начиная сердиться, ответила колдунья. – Он должен был остаться у тебя.
- Ах, это, - облегченно сказал парень. – Минуточку… Неле, дай мне кольцо, ну, помнишь, я подарил его тебе на свадьбу.
Жена в ответ даже не пошевелилась.
- Ну? – пристально глядя на девушку, сказала колдунья.
- Я не могу отдать его, - твердо сказала Неле. – Я не могу отдать мое обручальное кольцо.
У Тиля подкосились ноги. Парень оперся рукой о стену пещеры, оказавшуюся на ощупь неожиданно сухой и теплой.
И тут он понял.
- Это сделала ты, - сказал Тиль медленно. – Твой жених покинул тебя, и ты перенесла сюда меня… взамен.
- Ты и есть мой жених, и мой муж, - возразила Неле. – Разве ты не обещал отдать жизнь мне, той, что по-любит тебя?
- Хотелось бы знать, чем ты заплатила ведьме, - медленно сказал Тиль. По лбу Неле прошла некрасивая морщина. Но тут неожиданно вмешалась колдунья:
- Зачем столько сарказма? Вы, духи времени, обычно не помните своих предыдущих рождений, но ты дол-жен чувствовать, что она говорит правду.
Ведьма пристально смотрела в глаза Тилю. Это было очень странное ощущение. Картины, обрывки снов и разговоров замелькали перед глазами парня. Тиль сидел на ослике, ловил бабочек шапкой и смеялся… Солдаты выносили из дома мебель, железную колыбель с медными украшениями, а рядом стоял человек с лицом ласки и хищно смотрел на скудный скарб. Над живой изгородью соседнего дома виднелось грустное личико Неле… Тиль и Неле, совсем еще подростки, шли весеннему лугу, обнявшись, и вдали рокотало море, томное и ленивое. Тиль ус-лышал свой собственный голос: «Я хотел бы отдать не одну, а тысячу жизней ради той, которая меня полюбит...»
Он понял, что колдунья права.
- Но ведь я теперь другой, - сказал Тиль. – Не тот, кого ты любила.
- О да, - сказала Неле. – Я любила бесшабашного озорного мальчика, который никак не хотел становиться мужчиной. Не передать словами, как я устала от этого. И я нашла тебя, когда ты наконец повзрослел.
- А почему ты заставила меня забыть десять лет жизни? – спросил он.
Неле замялась.
- Это были самые ужасные годы, Тиль, поверь мне, - сказала она. - Я видела в волшебном котле колду-ньи…
Тиль вспомнил последние слова Рихарда.
- Может, ты позволишь мне тоже взглянуть? – спросил Тиль. - На тот ужас, из которого ты спасла меня...
- Покажи ему, - попросила Неле.
Колдунья пожала плечами и пошла куда-то вглубь пещеры. Тиль и Неле последовали за ней. Они оказа-лись в небольшом приделе, освещенном так хорошо, что Тилю на миг показалось – пещера электрифицирована. Большую часть закутка занимал огромный закопченный котел на треножнике. Парня несколько смутило, что пол под котлом был чистым, даже без намека на очаг. Колдунья села на кресло-качалку рядом с котлом. Неле устрои-лась на колченогом табурете, а Тиль остался стоять чуть позади жены. Старуха сняла крышку, и оказалось, что ко-тел наполнен непрозрачной жидкостью желто-коричневого цвета.
Некоторое время ничего не происходило. Колдунья тихонько качалась в своем кресле, попыхивая трубоч-кой, Тиль и Неле смотрели в котел. Ведьма раскачивалась все сильнее. Жидкость в котле забурлила, вспенилась и стала непрозрачной и ровной, как зеркало или экран телевизора, а затем на ней появилось изображение. Тиль не сразу узнал себя. На Тиле-в-котле красовался футуристический серебристый костюм, волосы тоже были выкраше-ны в серебряный цвет. Тиль услышал приглушенную музыку и жадно вытянул голову вперед. В руках его двойника оказался лук, и он стал пускать горящие стрелы под восхищенный рев толпы.
- И что здесь такого? – спросил парень.
- Подожди, сейчас увидишь, - сказала Неле.
Колдунья, похоже, впала в транс. Рука с трубкой безвольно болталась, голова старухи откинулась назад. Но качалка качалась все быстрее и быстрее, громко поскрипывая.
Тиль увидел себя, обнаженного по пояс, стоящего на краю большой сцены, потом заметил Кристиана. Па-рень не сразу понял, что в руках у гитариста не меч, а очень длинная неоновая лампа. Кристиан подскочил к Тилю и с силой ударил лампой по обнаженному плечу. Осколки брызнули во все стороны, но Тиль-в-котле даже не ше-лохнулся. Неле непроизвольно вскрикнула. Кровь потекла по голове и шее Тиля-в-котле, и он громко крикнул:
- Никто меня не хочет!
Картинка снова сменилась. Тиль не выдержал и засмеялся в голос, но оборвал себя, увидев неподдельный ужас на лице Неле.
- Я думаю, что каждый добрый фламандец хоть раз мечтал сделать это с герцогом Альбой, - извиняющимся тоном сказал он.
- Но ведь у тебя не такой… - пробормотала Неле, краснея.
Тиль усмехнулся и сказал мягко:
- Это просто игрушка. Для тех женщин, мужья которых надолго уезжают.
В котле появился ангел, опускающийся на колени перед Тилем. Парень понял, зачем, раньше, чем Неле, и попытался опрокинуть котел. Но колдунья вдруг открыла глаза и проворно перехватила его руку.
- Хватит! – закричал Тиль, но старуха сказала:
- Ты не боялся это делать, а теперь боишься смотреть?
- Я не хочу, чтобы Неле это видела, - сказал Тиль, пытаясь освободиться, но тонкая и сухая рука колдуньи с неженской силой сжала его запястье.
- Это видели десятки, если не сотни тысяч людей, - сказала она спокойно. – За небольшую сумму денег. Почему же Неле нельзя взглянуть на это зрелище? Ведь твоя жена заплатила за него не только своей жизнью.
Лицо Неле исказила гримаса отвращения.
- Ты хотел сделать это и с хозяином шабаша, но тогда я подумала, что ты шутишь, - пробормотала девуш-ка, и тут ее вырвало. Тиль хотел поддержать ее, но Неле отстранилась. Глаза у нее при этом были такие, что Тилю захотелось умереть. Парень отошел в сторону.
- Извините ради бога, я все сейчас уберу, - слабым голосом сказала Неле.
- Да не стоит беспокойства, - сказала колдунья, делая небрежный жест. Рвотная масса поднялась в воздух, собралась в одну большую каплю и мягко чвакнула, опускаясь в котел.
- И правда хватит, - сказала Неле, отдышавшись. - Я достаточно смотрела на этого дикого и безумного зве-ря…
Тиль молча поднялся и пошел к выходу. Все было понятно.
- Но разве не этого зверя, ненасытного и неугомонного, ты любишь? – спросила колдунья у него за спиной, и Неле ответила:
- Да.
Тиль остановился, оглушенный. Грудь у него сдавило, и он не мог вымолвить не слова.
- Но мой зверь был ласковым и веселым, - продолжала Неле. – А этот – жестокий и больной!
- Ну, милая моя, - сказала волшебница рассудительно. – Где же ты в наше время здорового найдешь…
Тиль понял, что если он останется в пещере колдуньи, то это будет опасно для обеих женщин, и быстро вышел. Они не заметили этого. Через некоторое время Неле нашла его на краю обрыва. Тиль смотрел на мрачную трещину оврага далеко внизу. Из-под его ног выпархивали ласточки.
- Вот, ты и сам увидел, что ничего хорошего ты не оставил в той жизни, - сказала Неле. Но Тиль никак не показал, что слышит ее. Неле тронула мужа за плечо.
- Уже поздно, - сказала она. – Пойдем, надо успеть вернуться на постоялый двор до темноты.
И они пошли. Сначала Неле посматривала на него с опаской, но Тиль был с ней ровен и нежен, как всегда. И Неле постепенно успокоилась, решила, что он все понял и смирился. Когда они стали укладываться, Тиль сказал:
- Ты спи здесь, а я пойду вниз, в общий зал.
- Это еще почему? – спросила Неле, и Тиль ответил:
- Не пристало больным ложиться вместе со здоровыми.
Она начала что-то говорить, потом заплакала и обняла его, и почувствовала, что Тиль будто каменный.
- Отпусти меня, - сказал Тиль.
Неле замотала головой и вцепилась в мужа еще крепче. Девушка поняла, что он выбежал из пещеры слишком рано, что Тиль не слышал самых главных, самых важных слов…

- Я люблю его такого, какой он есть, - возразила Неле. – Но ведь он едва вырвался, искалеченный и почти смертельно раненный. Почему, ну почему Тиль хочет вернуться туда, где его так изуродовали?
На что колдунья ответила:
- Его жизнь – песня, которую поют там, где трудно. И он хочет быть там, где труднее всего. Всегда сложно быть человеком; но в том времени, откуда пришел Тиль, почти невозможно оставаться даже просто мужчиной.

- Хотя если у здоровых теперь заведено убивать своих матерей ради мужей, я рад, что я болен… - сказал Тиль. Неле вздрогнула. Девушка перестала всхлипывать и попятилась под взглядом мужа.

В общем зале дым стоял коромыслом. Тиль пил пиво, потом водку, потом снова пиво, а потом пробило пол-ночь.
- Да это же Тиль Эйленшпигель! – воскликнул здоровяк с раскрасневшимся от спиртного лицом. Тиль с не-которым трудом поднял голову. – Спойте для нас!
- Или вы сочиняете только на фламандском? – спросил дружок здоровяка, красавец в распахнутом камзоле.
- Почему же, - сказал Тиль. - Я тут как раз сложил песню на немецком. Да только не знаю, понравится ли вам.
- О, просим, просим! – воскликнули оба гуляки, и сидевшие за ближайшими столами поддержали их.
Тиль допил пиво и встал.
- Это вещь новая и для меня необычная. Я тут решил опробовать новый стиль, - он вспомнил Винни-Пуха. – «Кричалок».
В трактире установилась полная тишина. Тиль откашлялся и запел, в такт постукивая кружкой по столу. Сначала он пел негромко, стесняясь и помня о том, что люди наверху пытаются поспать, но постепенно воодуше-вился. Последняя фраза:
- Пепел к пеплу, а прах к праху! – вышла в его исполнении столь прочувствованно, что в окне лопнуло стек-ло. Но этого никто не заметил. Тилю же пришла на ум сказка про Джельсомино в стране Лгунов, и он порадовался, что не разнес своим голосом весь постоялый двор.
Сначала стояла тишина. Тиль осторожно огляделся, и увидел потрясенные, запрокинутые лица. А потом здоровяк вытер слезы, грубовато хлопнул певца по плечу и сказал, опуская в кружку монету:
- Как ты продернул этих выродков католиков и всю их святую церковь!
Тиль понял, что собравшиеся приняли песню за политический призыв. Парень хотел объяснить, что поли-тика здесь и не ночевала, но тут красавец в камзоле сказал:
- Ты, брат, владеешь словом круче Лютера, - еще одна монета стукнулась о дно кружки. – Я и раньше слы-хал, что твоего отца сожгли паписты…
Его перебили другие почитатели таланта Тиля, столпившиеся вокруг стола. Парень прошел с кружкой по всему залу, и она наполнилась с верхом. Он пересыпал деньги в куртку и решил выйти покурить во двор.
Тиль остановился на ступеньках и вытащил из портсигара последнюю сигарету. Хлопая себя по крутке и штанам в поисках зажигалки, он увидел упавшую на ступеньки тень. Кто-то из посетителей тоже вышел подышать свежим воздухом.
- Ты мне не прикуришь? – спросил Тиль, не оборачиваясь. – Хотя бы от пальца?
Посетитель остановился на ступеньках рядом с Тилем. Над указательным пальцем вспыхнул алый язычок, и демон поднес огонь другу.
- Я думал, что ты меня не узнал, - сказал Рихард.
Тиль затянулся и ответил:
- Если ты этого хотел, тебе не следовало поворачиваться спиной к свету. Как ты здесь оказался?
- Да я был тут… недалеко, - ответил демон. – Услышал, как ты поешь.
- Может, прогуляемся? – сказал Тиль.
Рихард кивнул. Они двинулись вдоль заборов и уютных палисадников, облитых лунным светом. Рихард предусмотрительно прихватил с собой бутыль с вином, которая опустела к тому времени, когда друзья оказались за околицей деревни. Они остановились на мосту через речушку, и в песнь воды вплелись две новых мелодии.
- Я тут кое-что сочинил, - сказал Тиль, покачиваясь. – Напишешь музыку?
Рихард покачал головой, заправляя рубашку обратно в штаны.
- Покажи Кристиану, - сказал он.
Тиль застегнул брюки и сказал:
- Кристиан умер.
Парень рассказал другу о смерти герцога Альбы. Рихард слушал с застывшим лицом, потом провел тыль-ной стороной ладони по глазам.
- Похоже, я опять становлюсь человеком, - сказал он, глядя на влажную руку. Затем усмехнулся. – Меня ж так с работы уволят, черт возьми.
Тиль вздохнул, погладил его по голове и сказал:
- Тяжело быть таким нежным, как ты был, я не спорю; но убить в себе все чувства вообще – это не реше-ние, Рихард.
Демон осторожно отстранился, отошел на несколько шагов и метнул в черное небо длинный оранжевый зигзаг. Его плавное, но сильное движение напомнило Тилю виденного в Риме дискобола. Тиль отчетливо услышал металлический звук, когда молния стукнулась о низкий небосвод, рассыпавшись на разноцветные искры, и непро-извольно втянул голову в плечи. Тихо зазвенели звезды, едва не попадав со своих привычных мест.
- Я бы попросил вас больше никогда не прикасаться ко мне, - ломающимся голосом сказал Рихард.
Тиль прикусил губу, и некоторое время они оба молчали. Первым очнулся демон.
- Что-то здесь не так, - задумчиво произнес Рихард. – Герцог Альба должен был прожить еще очень долго.
- Мы все здесь носим чужую кожу, - сказал Тиль. – Я думаю, что Кристиан больше не мог терпеть.
Рихард оперся на перила моста рядом с Тилем. Парень увидел повязку на запястье, выползшую из-под сво-бодного рукава демона.
- Не вини себя, - сказал Рихард.
Тиль молчал и смотрел на несвежий бинт.
- Я больше не могу сочинять музыку, - продолжал тем временем Рихард. - Этим своим даром я заплатил за то, чтобы нас перенесли в этот мир. Но если хочешь, я могу послушать.
- Хочу, - сказал Тиль. – Никто так не умеет слушать, как ты. Да, и, кстати, что у тебя с рукой?
- Да, на последнем шабаше нажрался, – беззаботно ответил Рихард. – Вот, горящим поленом попало.
- А я думал, что демонам огня пламя не страшно, - сказал Тиль, приподнимая рукав. Тугая повязка обвива-ла руку демона почти до самого локтя. Парень чуть кашлянул и выпустил рубашку.
- Слушай, а тебе тогда в Нью-Йорк пришлось уехать не потому, случайно, что ты мне врал бесперечь? – спросил Тиль.
- Нет, - воскликнул Рихард. – Нет!
Тиль молча посмотрел на него.
- Пойми, - сказал Рихард. – Все это существует до тех пор, пока моя душа заперта в артефакте. Мы, демо-ны, ощущаем время иначе, чем вы, духи. Я увидел, что Неле не отдаст тебе кольцо, еще вчера.
- Я знаю, - сказал Тиль.
- А когда… если… я умру, то колдовство исчезнет. И Кристиан, и ты вернетесь назад и даже не вспомните никогда, как страшный сон.
- А ты?
Рихард промолчал.
- Я хочу остаться здесь, - сказал Тиль твердо. – В конце концов, за любовь всегда приходится платить жиз-нью.
Демон закусил губу и отвернулся.
- Вернешься во Фландрию? – спросил он после паузы. – Или ты вроде в Америку хотел поехать?
- Америка, Америка, - задумчиво пробормотал Тиль. – Вряд ли, Рихард. Здесь хотя бы все говорят по-немецки.
- Поедешь в Шверин?
- Да ну, Шверин далеко.
- Я отнесу тебя, если захочешь.
- Нет, - покачал головой Тиль. - Я там с ума сойду. Все будет так близко… и так невыносимо далеко. Лучше уж здесь.
- Пойдем, сядем на травке, - сказал Рихард. – И ты мне споешь.
Когда друзья спускались с моста, Тиль спросил:
- Может быть, ты все-таки расскажешь, чего это тебя в Нью-Йорк понесло? Ведь теперь это уже неважно.
- Видишь ли, - сказал Рихард. - Я понял, что нельзя полностью владеть тем, кого любишь; но принять я это-го не мог.
- Ты это хотя бы понял, - задумчиво сказал Тиль.
Они расположились на берегу, и Тиль пел, а Рихард слушал.
Так, как он умел он один.
Тиль проснулся от пронизывающего холода весеннего утра. Небо на востоке уже золотилось от первых лу-чей солнца. Рихарда не было. Тиль направился на постоялый двор. Войдя в номер, парень увидел на столе обру-чальное кольцо Неле, и сердце у него упало. Тиль кинулся к жене; девушка как будто спала, только лицо у нее бы-ло сине-красное, словно Неле умерла от удушья.
Тело уже застыло, и Тилю стоило немалого труда завернуть Неле в одеяло. Парень взял ее на руки и дви-нулся знакомой дорогой в сторону Разбитого Холма. Мизиенбах еще спал, и по дороге Тилю никто не встретился. Поднимаясь по косогору, Тиль изрядно запыхался, и решил отдохнуть на развилке. Он положил Неле на траву и сам сел рядом. Ему пришла в голову неприятная мысль, что колдунья может не захотеть помочь ему, и Тиль лихо-радочно соображал, как построить разговор. Парень так погрузился в свои мысли, что не сразу заметил двух воен-ных в форме советских оккупационных войск, идущих от Таранного Камня. Военные мельком взглянули на тело, завернутое в одеяло, но на их лицах ничего не отразилось. То ли решили, что девушка спит, то ли правильно оце-нили зловещую синеву лица Неле, но видели и не такое. Один из них, невысокий парень азиатского вида, имел вид заспанный и усталый, а второй дымил сигареткой и улыбнулся Тилю, как старому знакомому.
- Не подскажешь, друг, - на очень приличном немецком спросил он. – Мы правильно идем к оврагу, который зовут Воздушной Ямой?
Тиль поднялся с травы, решив показать путь. Дорога здесь проходила по краю косогора, и Воздушная Яма находилась у них прямо под ногами. Тиль оказался на голову выше советского офицера, спросившего дорогу. На шее, чуть выше воротничка рубашки, парень заметил темный отпечаток зубов и поспешно перевел взгляд на погон, где красовались четыре желтые звезды.
- Вот, смотрите, - сказал Тиль, указывая вниз, на затянутый туман овраг. – Вам нужно туда. Спускайтесь, никуда не сворачивая, а потом придется немного пройти по полю. Там тоже есть тропа, я думаю, но не такая натоп-танная.
- Большое спасибо, - сказал военный.
- Угостите сигареткой, если есть, - попросил Тиль.
Военный достал пачку, на которой была изображена голова немецкой овчарки. Увидев выражение лица Ти-ля, он засмеялся и сказал:
- О, не бойтесь. Сигареты не набиты собачьей шерстью, а просто называются «Друг».
Молчаливый азиат дал Тилю прикурить, и они ушли. Табак в сигаретах марки «Друг» оказался слишком крепким для галлюцинации. Тиль посмотрел вниз. Спины цвета хаки мелькали среди свежей зелени. Советские офицеры спускались по крутой тропинке, о чем-то негромко переговариваясь друг с другом. Тиль затоптал окурок, поднял Неле и двинулся дальше.
Он оставил тело у входа в пещеру и осторожно вошел внутрь. На этот раз гнилушки не светили, и Тилю пришлось на ощупь пробираться между драными сетями в наиболее освещенный угол пещеры. Оттуда аппетитно пахло тушеным мясом, луком, перцем, гвоздикой и вином. Очевидно, немецкая колдунья решила побаловать себя простецким фламандским choesel'ем, и Тилю показалось, что это добрый знак для него. Пару раз Тиль запнулся обо что-то с глухим костяным стуком, больно ушиб ногу и чуть не упал, но все добрался до освещенного придела. На сей раз вместо огромного котла с малопонятной бурдой на треножнике висел маленький вычищенный до блеска котелок. Огонь под ним так и не горел, и Тиль окончательно укрепился в мысли, что где-то в глубинах пещеры есть электрогенератор. В кресле-качалке расположилась томная особа. На черном шелке халата молодой колдуньи го-рели оранжевые листья, и они что-то смутно напомнили Тилю.
- Доброе утро, - сказал парень вежливо. – Как я могу поговорить с колдуньей Разбитого Холма?
Серые глаза женщины насмешливо блеснули. Она поднесла ко рту трубку с фигурным чубуком в виде мор-ды демона и медленно затянулась, не сводя глаз с Тиля.
- Ты красишь волосы и тело в дикие цвета, перед тем как выйти на сцену, - сказала женщина, откровенно забавляясь. – И думаешь, что ты такой один?
Теперь Тиль узнал ее – это была та самая женщина, перед которой Рихард стоял на коленях в ночь шаба-ша. Лёке, повелительница духов воздуха. «И богиня авиакатстроф», подумал парень мрачно. Он сообразил, где это «недалеко» был Рихард прошлой ночью, вспомнил укушенную шею одного военного и усталый вид второго.
- Ты плохо поступаешь с Рихардом, - сказал Тиль.
Лёке чуть приподняла бровь и засмеялась. Но глаза ее при этом оставались холодными, как лунный свет зимою над бойней. Тиль понял, что сморозил глупость, и терпеливо ждал, пока богиня успокоится.
- Зачем ты пришел? – спросила Лёке.
Тиль молча протянул ей кольцо и кусок янтаря с погибшей в прозрачной смоле мухой.
- Жди меня у Воздушной Ямы, - сказала Лёке, принимая артефакт.
Тиль испытал невыразимое облегчение при этих ее словах, но вовремя спохватился.
- У меня к тебе еще одно дело, - сказал он.
Волшебница вопросительно посмотрела на Тиля. Парень жестом поманил ее за собой. У выхода из пеще-ры Тиль остановился. Лёке опустилась на корточки рядом с трупом, откинула одеяло. Увидев посиневшее лицо Не-ле, она сморщилась.
- Я смотрю, твоя подруга не разнообразит яды, - сказала волшебница сквозь зубы.
- Что попросишь за то, чтобы оживить ее и перенести во Фландрию, в Дамме? – спросил Тиль. Сердце пар-ня сжималось, он думал, что знает ответ.
Колдунья, усмехаясь, смотрела на него снизу вверх.
- Нет у тебя никакого дара, и ты это знаешь, - сказала богиня. Тиль понял, что Лёке прочла его мысли. - У тебя есть только боль. К чему она мне? Мне и своей хватает. Да и я обязана выполнять просьбы духов времени, если это не нарушает целостности темпорального потока. Я оживлю твою подругу просто так. Но, видишь ли, в ка-ждом времени – одна жизнь. Ты никогда не найдешь свою половинку в том мире, куда хочешь вернуться.
- Пусть так, - сказал Тиль.
Лёке выпрямилась.
- Никогда, никогда коммунары не будут рабами? – спросила она с интересом.
- Дело не в этом, - возразил Тиль. - Здесь ей будет лучше.
- Здесь? - повторила богиня воздуха. - В стране, залитой кровью, озаряемой светом костров?
- Да, - сказала Тиль. – Видишь ли, в моем времени трудно быть мужчиной, а женщиной – еще сложнее. Бла-госостояние разрушает взаимоотношения полов… Я боюсь, что Неле там погибнет. По-настоящему.
Богиня покачала головой и сказала:
- Ни один мужчина не в силах оценить такой дар прогресса, как газовая плита.
Тилю вспомнился котелок колдуньи, булькающий сам по себе.
- Ладно, иди уже. Я отправлю тебя и займусь твоей Неле.
Парень направился к спуску, но замер на полпути.
- Что ты сказала про коммунаров? – обернувшись, спросил он.
- У каждого своя сказка, герр Линдеманн, - сухо сказала Лёке. – Идите.
Плакучие ивы всегда казались Тилю самыми печальными деревьями в мире, и именно они и росли на обо-их краях Воздушной Ямы. Длинные ветви свешивались в овраг и тонули в тумане. Тиль подумал, что, судя по сы-рости, по дну Воздушной Ямы должен течь ручей, вспомнил про изуродованные тела, которые, по словам мальчи-ка, частенько обнаруживали тут.
- Раздевайся, - сказала колдунья.
Тиль кашлянул.
- Вы знаете, в Берлине сейчас с этим очень строго, - сказал парень. – Штрафы за нарушение общественно-го порядка просто безумные, к суду даже могут привлечь. За эксгибиционизм, я имею в виду.
Лёке так посмотрела на него, что Тиль немедленно начал раздеваться.
- На тебе появится другая одежда, соответствующая твоей эпохе, - отвернувшись, сказала богиня. - Ткани – это тяжелые частицы потока времени, которые притягиваются живым телом, облегают его и на нем материализу-ются. Да что я тут тебе объясняю, ты ведь гравитационную составляющую физики твердого тела мимо проходил, если вообще проходил… Что же до изуродованных и пропавших людей, то ночью портал действует сильнее, но хаотичнее. Как УКВ-радиостанции. И тот, кто заходит в него без проводника, обречен. Интерференция темпораль-ных полей – жуткая вещь для живой материи. Понятно?
- Что ж тут непонятного!
Лёке искоса посмотрела на Тиля. Он уже совершенно разделся, и скомканное платье лежало кучей у его ног.
- Ты смеешься надо мной?
- Да что вы! – искренне воскликнул Тиль, чувствуя, как спина покрывается «гусиной кожей». - Мне не до смеха.
- Когда я скажу, войдешь в Воздушную Яму, - сурово произнесла Лёке. – Но не раньше, понял?
Тиль кивнул. Богиня вытащила из кармана кольцо и янтарь, высоко подняла руки и попыталась соединить их. У парня создалось ощущение, что между янтарем и его местом в перстне находится невидимая, но очень плот-ная и упругая прокладка. Лёке давила изо всех сил, так, что с нее только что пот не лился, и шипела себе под нос неразборчивые, но очень энергичные слова, однако дело не двигалось. Богиня громко выругалась и опустила руки. Тиль почувствовал, что надо как-то разрядить обстановку. Секунду он размышлял, а затем вытаращил глаза и рявкнул:
- Гитлер капут!
Лёке озадаченно посмотрела на него. Затем внезапно сморщилась, как будто ей в нос попало облачко пер-цу, и громко расхохоталась. Ободренный Тиль тоже улыбнулся. Богиня от смеха опустилась на траву, и тут поло-винки артефакта в ее руках с отчетливым щелчком соединились. Кольцо засияло, и Лёке, продолжая хохотать, махнула рукой в сторону оврага – иди, мол.
И Тиль пошел.
Через два шага он вообще перестал различать окружающее из-за тумана. Босые ноги стыли в ледяной во-де ручья, но Тиль не мог увидеть даже его. Только доносился издалека смех богини, но все тише и тише, наливаясь каким-то металлическим дребезжанием. Звук казался странным, но очень, очень знакомым. Тиль понял, что слы-шит «Цыганку», любимую песню Рихарда у «Блэк Сэбэт», в тот момент, когда ощутил на себе одежду - джинсы, ботинки, рубашку и куртку. Он стал тихонько подпевать Озборну, хотя английского не знал. Почва под ногами стала твердой, Тиль запнулся за ступеньку и чуть не упал, но успел ухватиться за перила. А в следующий миг из тумана проступила дверь квартиры, которую он делил с Рихардом и Кристофом. Звонить было бесполезно – музыка орала на полную.
Тиль сунул руку в куртку за ключами, и они оказались там.


Мария Гинзбург.